В главе «Ваэтханан» (6:7) сказано: «Говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и поднимаясь». В этих словах содержатся сразу две основополагающие заповеди иудаизма: заповедь о ежевечернем и ежеутреннем провозглашении «Шма Исраэль» – основ веры, заключенных в стихе «Внемли, Израиль! Господь – Б-г наш, Господь – один!» (6:4), и заповедь изучать слова Торы.
Мало того что обе эти заповеди приводятся в одном стихе, так еще и, согласно букве закона, произнесшему стих «Внемли, Израиль» утром и вечером, засчитывается исполнение предписания «Да не отходит эта книга Торы от уст твоих, и размышляй о ней днем и ночью» (Иеошуа, 1:8), а с другой стороны, тот, кто утром или вечером в предписанные часы произносит слова стиха «Внемли, Израиль» в рамках изучения Торы, автоматически исполняет заповедь о провозглашении «Шма».
Казалось бы – заповеди чуть ли не близнецы! Но при ближайшем рассмотрении обнаруживаются явные принципиальные различия.
Взять хотя бы тот факт, что утреннее и вечернее «Шма», являясь элементами исполнения одной и той же заповеди, представляют собой две отдельные и не взаимосвязанные обязанности. На что указывает в частности тот факт, что каждое из них сопровождается своими, отличными от другого, благословениями до и после.
Изучение же Торы на протяжении дня, каким бы дробным оно ни было и сколь долгими ни были паузы между подходами, представляет собой единый процесс. Поэтому единожды произнеся благословения на изучение Торы утром, их уже не повторяют до следующего утра. (И, кстати, это то, что следует иметь в виду, благословляя: эти благословения распространяются на изучение Торы на протяжении всего дня! Хотя и по умолчанию сработает: обязанность-то – учить Тору весь день и всю ночь, не прерываясь. И если жизненные обстоятельства и заставляют нас отвлечься, то только затем, чтобы, поскорее закончив с ними, немедленно вернуться к изучению Торы. А как же иначе!)
На первый взгляд, как-то нелогично. В конце концов, вечером ли, утром ли – ни форма, ни содержание, ни пафос «Шма» не меняются. Слово в слово, буква в букву. Так откуда берется разбивка? В честь чего?
А с другой стороны, голова у человека устроена так, что в одни часы он понимает лучше, в другие хуже. В одни часы ему легче сосредоточиться, а в другие сложнее. В мидраше (Ялкут Шимони, «Тиса», 406) рассказывается, что на протяжении сорока дней и сорока ночей непрерывного изучения Торы из уст Всевышнего Моше отличал день от ночи по тому, что днями он обучался Письменной Торе, а ночами – Устной. Потому что, как уже упоминалось, в разное время суток мозг работает по-разному. А коли так, разве не было бы логичным отдельно благословлять дневное изучение Торы и отдельно ночное? Как минимум. А в идеале – и того чаще. Потому что, например, сытое послеобеденное ухо к ученью глухо, а голодное предобеденное – чутко. Так почему же все так, как оно есть, а не так, как могло бы показаться логичным?
Объяснять начнем чуть издалека. Не секрет, что жизнь человека имеет смысл и цель. И эта цель заключается в том, что посредством своего служения человек должен посильно способствовать превращению нашего, низшего из миров в жилище для Всевышнего.
(И тут важно верно понимать, что подразумевается под «превращением». Реалити-шоу, в которых некрасавиц превращают в красавиц, видели? Вот тут тот же принцип. Тот самый наш мир превращается (по мере успешности нашего служения) в жилище для Всевышнего. Не заменяется на какой-то другой, а преображается, оставаясь самим собой. В этом значении слова «превращение». И не менее важно понимать, что такое «жилище для Всевышнего»: это когда сотворенная объективная реальность, оставаясь собой, безусловно осознает, что является не более и не менее чем формой проявления истинности единства Творца.)
Намек на это содержится в формулировке: «И был вечер, и было утро – день один». Вечер символизирует тьму нашего мира. Утро – свет высших миров. Когда (посредством служения) достигается единение высшего с низшим, происходит раскрытие Б-жественного единства («один»).
И в этом суть провозглашения «Шма» – декларация единства Всевышнего («Г-сподь один!») в этом мире. Ночью и днем – без какого-либо различия и без какого-либо изменения по сути. День и ночь, в этом аспекте, не противопоставляются друг другу, а наоборот всячески приравниваются друг к другу. Но при этом ночь и день остаются каждый собой. И поэтому «Шма» для каждого из них свое. Со своими благословениями, своими рамками, своей спецификой.
Изучение Торы – совсем другое дело. Тора, даже облачаясь в реалии нашего мира, остается бесконечно выше него. Поэтому с точки зрения исполнения заповеди об изучении Торы нет никаких временных границ. И сказанных утром благословений хватает на все сутки (день-ночь) до следующего утра.
И еще один момент. Как уже упоминалось, превращение нашего мира в «жилище для Всевышнего» (эффект провозглашения «Шма») достигается посредством служения человека. А в служении человека, так уж он устроен, неизбежно есть этапы, периоды. Поэтому «Шма» произносится периодично: вечером и утром.
Конечно, по-хорошему, служение должно состоять не из падений (вечер-ночь) и взлетов (утро-день), но из постоянного поступательного движения, от достижения к достижению. Откуда же после дня наступает ночь? Тут символика такая: после того, как высота взята и начинается работа по взятию новой высоты, предыдущая тут же утрачивает свое прежнее значение. И в сравнении с сиянием следующей цели начинает выглядеть черной дырой. И в этом смысле превращается в ночь. Короче говоря, каждая новая ночь – это вчерашний день в своем новом качестве.
Другое дело – Тора. Тора, как уже было упомянуто, выше нашего мира с его градациями и сменами этапов. Поэтому, с точки зрения исполнения заповеди об изучении Торы, разницы между днем и ночью, праздниками и буднями и т.д. нет.
Помимо объективных (более или менее) различий этапов, есть еще и сугубо субъективные. Человек – живое существо не только в лучшем, но и в худшем смысле слова. Сейчас ему легко, а через час станет невыносимо сложно. Сейчас – идет. Завтра – не пойдет. Тора старается приучить человека служить своему Творцу, как можно меньше считаясь с этими перепадами. Поэтому – «Шма» ночью и «Шма» днем». Без изменений, без отступлений. День и ночь. Ночь и день.
Тора же, еще раз повторим, выше всего, что связано с этим миром, поэтому его изменчивость в ней отражения не находит.
Кстати, «Шма» срабатывает как средство против изменчивости этого мира и нашей натуры еще и потому, что его провозглашение, как мы помним, является (по совместительству) формой изучения Торы. Которая что? Правильно, которая выше любых изменений.
Итак, что мы имеем? «Шма» как «литургическая» заповедь символизирует сложность и прелесть служения в нашем переменчивом мире, со всеми его перепадами и переливами. Но при этом, поскольку произнося «Шма», мы исполняем заповедь учить Тору, в ней присутствует и элемент неизменности: тот же текст, без каких-либо изменений. Ибо Тора – вместилище мудрости Всевышнего и Его воли, не подверженных каким-либо влияниям. Так как они выше любых источников влияния, помимо своего Б-жественного источника.
Вот-вот должен прийти Машиах. Это будет знаком, что вся работа по превращению этого мира в жилище для Всевышнего выполнена. И выполнена безупречно. Провозглашение «Шма», как и прочие заповеди, утратят свое прежнее значение (см. трактат Нида, 61а). Изучение Торы – другое дело. Оно – часть (главная часть!) награды, которая ожидает нас в эпоху Машиаха. Так что «Шма» никуда не денется из нашей жизни, слава Б-гу.
