Поделиться

Гори, гори мой полушекель

В самом начале главы «Ки тиса» рассказывается о предписании сопроводить перепись сынов Израиля принесением «искупительных» полушекелей:

«Когда будешь вести счет голов сынов Израиля по их счислениям, то дадут они каждый выкуп за душу свою Г-споду при счислении их, и не будет среди них пагубы при счислении их. Это пусть дадут они, всякий, переходящий к сочтенным: половину шекеля по весу шекеля священного; двадцать гер в шекеле, половина такого шекеля – возношение Г-споду…» (Шмот, 30:12-13).

В Иерусалимском Талмуде (Шкалим, 1:4) приводится мидраш, который цитирует Раши в комментарии к Шмот, 30:13: «Всевышний показал Моше подобие огненной монеты весом в половину шекеля и сказал ему: «Такое должны они дать»».

Тосафот (в комментарии уже к Вавилонскому Талмуду, Хулин, 42а) объясняют, что необходимость показывать Моше огненный полушекель была связана, разумеется не с тем, что Моше не знал, как выглядит эта денежка (кстати, в еврейской, и особенно в хасидской традиции существует такая характеристика великих праведников определенного типа, полностью отрешенных от всего мирского: «не знающий вида монеты»), а с тем, что Моше было сложно уразуметь: как это деньга может стать «выкупом за душу Г-споду»? Тем более, что, как свидетельствовал Сатан (Йов, 2:4): «кожу за кожу и все, что есть у человека, отдаст он за жизнь свою». Как может хватить полушекеля? И когда ему показали огненную полушку, все каким-то образом прояснилось.

Интересно, что, когда (до того, см. Шмот, 20:21) давались заповеди об искупительных жертвах, у Моше не вызвала никакого непонимания возможность искупить душу тушей. И показывать ему огненного барана не понадобилось. Возможно (упоминается такая версия в первоисточниках), потому что вышеупомянутые полушекели были искуплением за грех золотого тельца, являвшегося грехом идолопоклонства и, просто, жутким свинством. То, что другие прегрешения можно искупить жертвоприношением Моше было понятно. А вот как искупить приношением грех золотого тельца – этого он уже уразуметь не мог, пока ему не показали.

Чтобы попытаться понять, чем помогло Моше созерцание огненного полушекеля, зайдем издалека. Как известно (вообще-то из Тикуней Зогар, но конкретно нам – из 23-й главы Тании), 613 заповедей Торы соответствуют 613 органам человеческого тела. И подобно тому, как есть органы, имеющие конкретные функции, но при этом не жизненно важные (то, что немного пренебрежительно называется, пока на месте, «руки-ноги»), а есть органы, да, жизненно важные – сердце, мозг, печень. Так же и заповеди делятся на частные и глобальные, определяющие саму суть еврейской веры. Классические глобальные заповеди: «Я Г-сподь, Б-г твой» (Шмот, 20:2) и «Да не будет у тебя божеств чужих» (Шмот, 20:3). На их исполнении держится связь душ Израиля со Всевышним. А приношение полушекеля – с виду типичная частная заповедь. Вот Моше и поразился: как исполнение частной заповеди может принести искупление такого страшного, задевающего саму суть связи душ Израиля со Всевышним греха, как грех золотого тельца? Не нужно ли что-то помощнее, посущностнее?

Святой Ор Ахаим объясняет стих: «Когда будешь вести счет глав сынов Израиля по их счислениям», – в том смысле, что здесь впервые упоминается (намеком!) известный искупительный эффект безвременной кончины праведников (у Раши он упоминается только в связи со смертью Мирьям). Праведники – главы Израиля. А дальше непереводимая игра слов: то, что на русский переводится здесь «будешь вести счет», дословно переводиться «вознесешь». Итого получаем «вознесение глав Израиля».

Понятно, что толкования Ор Ахаим выходит за рамки прямого смысла слов Писания. Однако в Торе все взаимосвязано. И тут эта взаимосвязь особенно очевидна.

Мы уже упомянули, что грех золотого тельца был грехом не частным, но глобальным, затрагивающим саму суть отношений Всевышнего с еврейским народом и источником всех последующих грехов. До дарования Торы источником всех грехов был грех Древа Познания. Дарование Торы обнулило эту историю. Евреи стали безгрешными, бессмертными и кредитоспособными. Но тут же согрешили грехом золотого тельца и все вернулось: и греховность, и смертность, и овердрафт. Настолько, что даже Моше, который, вроде бы, был вообще не причем, лишился толики своего величия (см. Раши к Шмот, 32:7). И очень уместна в этом контексте (возвращение ангела смерти из неоплачиваемого отпуска, принижение общего и частного уровня праведности и т. д.) кара безвременной кончиной праведников.

Все замечательно. То есть в смысле ужасно. Но хотелось бы все-таки понять то, о чем говорит Раши (цитируя Талмуд): каким образом вид огненного полушекеля дал Моше ответ на его вопрос о цене вопроса искупления греха золотого тельца?

Отвечая на этот вопрос, Ребе приводит такую притчу. Взял ювелир ученика и посвятил его во все секреты ремесла. Показал, что и как делать в мельчайших деталях. Поделился личными секретами. Наработками и лайфхаками. Все выложил как на духу. Только об одном забыл упомянуть по причине абсолютной очевидности момента: что, когда плавишь золото или серебро, под тиглем нужно развести огонь. Когда ученик попробовал воспользоваться полученными знаниями, один в один следуя полученным наставлениям и только им, то, естественно, золото и серебро осталось в своем первозданном состоянии, и ничего из них изготовить не удалось. Обидно, досадно и ни разу не ладно. Это же не спорт: важен результат, а не участие!

К чему это? К тому, что Всевышний показал Моше именно огненный полушекель, чтобы дать понять: самой монеты, разумеется, недостаточно. А в том, что в хладный металл вкладывается огонь сущностного душевного служения, как сказано: «Душа человека – светильник Г-сподень» (Мишлей, 20:27). И именно этот пыл (символизируемый «пыланием» явленного Моше образа) уравновешивает и искупает ущерб, нанесенный сущностной связи душ Израиля со Всевышним.

Тогда следующий вопрос. В нашей святой Торе, в наших святых заповедях существует абсолютное единство формы и содержания. Символика очевидна. Спрашивается: каким образом простая (и кстати, даже не крупная) монета символизирует огонь и пламя сущностного служения? Очевидно, что символизм тут не очень очевидный, поскольку даже наставник наш Моше не просек без видеоряда. Но дайте хотя бы неочевидный. Где он? В чем?

Есть, конечно, связанная с деньгами заповедь о благотворительности (цдака). Как объясняется в святой Тании (гл. 37), когда человек жертвует на помощь нуждающимся деньги, заработанные потом, кровью и налогообложением, он отрывает их от души. Особенно в тех случаях, когда это ни разу не лишние деньги и расставаясь с ними, человек жертвует частью своего минимального комфорта. Вот, вроде бы, и сущностный уровень служения. Самопожертвование. Но это касается любых денег, не только полушекеля.

Также недостаточно объяснения, связанного с тем, на что шли полушекели. Да, из первых отлили основания для каркаса Скинии, а в последствии на полушекели покупали скот для принесения общинных жертв всесожжения. И одно и другое символизирует полную самоотреченность во имя служения Творцу. Но и одно и другое – это дальнейшее использование полушекелей, а мы говорим о самом жертвовании. Небольшом, как уже упоминалось, приношении. Фактически – символическом. Так где тут проявляется душевный пыл и стремление загладить глубочайшую рану, нанесенную нашим отношениям с нашим Небесным Отцом?

Можно было бы попробовать сказать, что намек на сущностный уровень души содержится в том, что все приносили равную сумму, независимо от разницы в материальном, социальном и духовном положении. Это указывает на обращение к уровню, на котором все евреи абсолютно равны, на котором различия утрачивают значение и исчезают. Ок, но почему тогда половина шекеля, а не шекель? И сумма значительнее и намек на то, что на сущностном уровне души Израиля представляют единое целое. Но Тора повелевает, чтобы это были именно половинки!

Повеление о полукшекелях выглядит так: «Это пусть дадут они, всякий, переходящий к сочтенным: половину шекеля по весу шекеля священного; двадцать гер в шекеле, половина такого шекеля – возношение Г-споду». Т. е. сначала называется сумма (вес): половина шекеля. Потом объясняется, что шекель – это двадцать гер. И в заключение уточняется, что пожертвовать нужно именно половину – десять гер. Почему бы не сказать коротко: скидываемся по десять гер с носа. Без вот этой трехступенчатой бухгалтерии.

Все выглядит так, что Торе важно подчеркнуть: не десять гер нужно пожертвовать (хотя десять, кстати, круглое и символическое число: десять сил души и т. д.), а именно половину от именно целого (святого) шекеля.

И это само по себе странно. Повсюду Тора требует и всячески подчеркивает, что приношение Всевышнему, в чем бы оно ни заключалось, должно быть из лучшего. И понятное дело, что один из критериев «лучшести» – это целостность приносимого. Нас бабушки в детстве учили: не угощают надкусанным! И тем более не предлагают, не дай Б-г, «откусить»! А в Храме жертвенных животных проверяли на мельчайшие царапины на ушах. Так почему же вдруг половина шекеля, а не целый шекель? Особенно, учитывая, что и шекель – вполне себе общедоступная сумма, как уже пару раз упоминалось. И тем более учитывая, что речь шла об искуплении греха золотого тельца, греха покушения на Б-жественное единство! Тут бы и подчеркнуть момент целостности, неделимости, единства, полноты. И тут – именно половина! И ни добавить, ни убавить, ибо «богатый не более, а бедный не менее половины шекеля должен дать в возношение Г-споду, чтобы искупить ваши души» (Шмот, 30:15).

И ведь что интересно? Существует отдельная (целая!) единица веса, равная полушекелю – бека. Она еще в истории о сватовстве Элиэзера упоминается (и см. Раши к Брейшит, 24:22). Почему бы не сказать: «Это пусть дадут они, всякий, переходящий к сочтенным: беку серебра»? Но нет, Торе важно подчеркнуть, что должна быть половина шекеля.

На самом деле, символика тут самая простая. Влюбленные, особенно в определенном возрасте, любят дарить друг дружке, кто ювелирные, а кто самодельные половины сердечек, в знак того, что друг без друга они только половинки романтического целого. Вот, у евреев со Всевышним то же самое. И не случайно дарование Торы описывается в мидрашах, как бракосочетание, а грех золотого тельца – как легкомысленное поведение невесты. Поклонившись золотому тельцу евреи покусились на саму суть своей душевной связи со Всевышним. И искупить это можно было лишь продемонстрировав, что они понимают и чувствуют: без связи со Всевышним, они – никто. Не более, чем половинки (худшие) полноценного творения. Нежизнеспособные (в духовном плане), бессмысленные и нелепые.

Евреи (души Израиля в своем источнике) и Всевышний абсолютно и нерасторжимо едины. Даже не две половины одного целого, а неделимое целое. Но это не всегда дано нам в ощущениях. И вот пока не дано, должно быть символизируемое полушекелем ощущение собственной половинчатости и неполноценности. А жертвование полушекелей символизирует преодоление этого порога внутреннего ощущения отторженности и восстановления нормального (насколько это возможно) положения вещей.

Двадцать гер, составляющие целый шекель, это десять гер, символизирующие десять сил еврейской Б-жественной души, а вторые десять – это десять эманаций Всевышнего, образующие целостную фигуру Адама Кадмона, духовного прообраза человека, того самого, в подобие и по образу которого мы сотворены. А благодаря чему достигается (восстанавливается) единство между ними? Благодаря тому, что наше служение достигает накала самоотверженности, при котором наша «половина шекеля» аж облекается пламенем. Метафора, не нуждающаяся в объяснении людям, знакомым с поговорками «сгорел на работе», «угораю», «зажгли не по-детски» и т. п.

Вот потому-то именно принесение половина шекеля (и именно когда она «огненная») позволяет искупить грех золотого тельца: никакой грех, даже грех идолопоклонства, не затрагивает уровня сущностного проявления души (а именно об этом уровне служения речь). Чистота и полнота связи со Всевышним на этом уровне в любой ситуации без исключения, остается неприкосновенной и абсолютной.

И еще момент: когда посредством принесения половины шекеля дают раскрыться сущностному уровню души, это оказывает очистительное, возвышающее и облагораживающее воздействие и на внешние силы души и приводит и к их полному и безраздельному единению с Б-жественным.

И это то, о чем рассказывается в главе «Ки тиса»: после того, как Моше попросил и упросил Всевышнего простить народ Израиля, Всевышний заключает с народом Израиля завет. Со времен праотца Авраама, если не раньше, известно, что заключение завета зачастую сопровождается рассечением туш жертвенных животных. На первый взгляд, странно: заключение завета – объединение, почему же его символизирует располовинивание туш? Ответ уже был дан выше: половины символизируют бессмысленность и бесцельность частей, не объединенных нерушимыми связями. Заключающие завет проходят (встречаются) между этих обесцененных половин, чтобы подчеркнуть, что они дополняют друг друга и объединяются в единое целое, бесконечно более значимое, чем составляющие его стороны порознь.

Ну и упоминание о праотце Аврааме возвращает нас к упоминавшемуся уже рабу Авраама Элиэзеру, который подарил Ривке, в качестве свадебного подарка от праотца Ицхака, золотое кольцо в нос (кстати, стильная штука) весом… правильно, в беку, половину шекеля. Раши там (Берешит, 24:22) пишет, что та бека – намек на полушекели, которые в будущем будет заповедано жертвовать сынам Израиля. А дарование Торы, как мы помним, уподоблено еврейскому бракосочетанию. Поэтому полушекелевое кольцо, принятое Ривкой от Ицхака, символизировало, как и полушекели, которые жертвовали сыны Израиля, заключение священного и нерушимого союза. И абсолютное единение. Мужа с женой («и будут единой плотью»), Всевышнего с народом Израиля («Отвори мне, сестра моя, подруга моя, голубка моя, восполняющая меня»). И наш полушекель восполняется полушекелем небесным.

Но поскольку деяния праотцов знак для нас, но заповедано нам дарованное с Синая, в истории о замужестве Ривки мы находим только намек. И полушекель назван бекой. А полушекель-полушекель фигурирует в главе «Ки Тиса» и далее.

Вот-вот должен прийти Машиах. Будет отстроен Храм. По адарам мы с друзьями опять будем сдавать полновесные полушекели, а не символические полтинники. Будет заключен еще один завет. А главное, неразрывное единство душ Израиля с их Б-жественным источником и Творцом станет настолько очевидным, что, прям, огонь!

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, «Ликутей сихот» т. 3, стр. 179-185.)

Источник: ru.chabad.org

Подпишитесь на нашу email рассылку!

© 2024 Vaikra.com