Поэт, не дорожи любовию народной,
Восторженных похвал пройдет минутный шум…

А.С. Пушкин

Начну со сказки Арье Юдасина, которая давно мне нравится.

Жил-был некто. И стало ему одиноко. Решил он сделать мир – чтобы было о ком позаботиться и с кем побеседовать.
Сначала, конечно, он сделал небо – что-то такое далёкое, не сразу и потрогаешь. Интересней, и будет каждому о чём помечать. Да и лампочки хулиганы сразу не вывинтят, можно ещё долго весь мир из конца в конец видеть.
Потом, чтобы было поровну, он придумал землю. А где же иначе всем жить? Земель выходило много: плоские, круглые, квадратные… Удобнее всего получилась круглая, но капельку погнутая: чтобы совсем не падали, но на одном месте всё время не застаивались, не разленялись.

И наконец, после много ещё чего полезного (цветы, жирафы, звёзды, облака и холмики…) он придумал… детей! Мальчиков и девочек – не быть же всем одинаковыми! Но и не cлишком чтоб разное – а то запутаются.
И – вот тут начинается самое интересное! – некто… спрятался! Ведь все знают, как дети любят игру: “найди меня”! А мир-то для них и придумывался, чтоб занимательней и веселей. И теперь кто хотел – мог “некто” найти и обо всём для себя важном его порасспрашивать, а кто не хотел или лень ему было – мог не думать совсем и даже себе самому как-бы наново мир присочинять.

Одни дети были внимательные и старательные, смотрели, что как-то всё в мире похоже и словно по одному плану устроено, и повторяется… День-ночь, голод-ланч, холод-тепло… И они начинали умом своим видеть, что кто-то и для чего-то сделал всё это. Некоторые даже пытались его позвать.
Другие – тоже неглупые, но более нетерпеливые – хотели побыстрее разобрать, откуда это всё, зачем и что с ним поэтому делать? Но разок-другой поискавши, покричавши, начинали выбирать ответ покороче, поудобней – и чтобы я им командовал! – такой умный… Для того назначали себе в создатели: кто – звёзды, кто – рыбок и микробиков, кто – реку и зелень за окном, а некоторые – даже своё собственное изображение, фантазию или собственный пуп! Потом они собирались вместе (у кого создатели попохожее), рассказывали друг дружке сказки, и когда у кого-то получалось всех смешнее и неожиданней – его и его сказку начинали славить и всем вокруг раздавать. А новым девочкам и мальчикам эту сказку уже совсем приходилось принимать – ведь кто же её не знает? Так вот и появились разные “веры” да “религии” – иногда очень смешные, а иногда ну такие учёные!..

А некоторые дети были совсем ленивы. Им хотелось только пощупать, но уж никак не подумать и не поискать! И они, чтобы было проще, так и решили: кроме того, что можно в руки сразу взять – ничего и нет, тем более каких-то там странных создателей и “некто”! А если им надоедали с вопросами: “откуда это всё взялось?”, “куда и зачем денется?”, “почему так всё по-умненькому устроено?” – только отмахивались, или бурчали: “так всегда было! И вообще, законы природы…” И дальше, что это за “законы” непонятные или откуда взялась такая всесильная и необычная тётя “Природа” – себе надоедать не позволяли. А другим гордо так рассказывали, кое-кому понравилось, очень уж смешно и безответственно! Так дети, пока вырастали, и привыкали. И своим деткам дальше описывали.

А потом случилось совсем неприятное: дети стали ссориться! Каждый ведь так привык к своему думанью, да и соседи в похожее верили и очень на возражения обижались. И начали детки сначала иногда в тех, кто других создателей придумывал, камешки издалека кидать и насмешливо свистеть: “Дурачок, дурачок, сунешь бога в кулачок!” А потом уже обиды, прения, кому красивей на голову шапочку и ближе к песочнице сидеть… В общем, некоторые принялись драться не на шутку…

“Некто”, конечно, всё это не очень нравилось: не для глупостей и хулиганств мир ведь придумывался! Он иногда дёргал за верёвочки – чтобы самые рьяные драчуны как будто непонятно от чего в лужу падали! Но ведь он спрятался… А иначе игра будет пока неинтересная…
Но вот однажды, я уже не помню точно: то ли когда стало много умных и ищущих мальчиков и девочек, то ли когда, наоборот, почти все уже так передрались и запутались, что самим поумнеть никак не получалось – некто взял да и раскрылся, маску снял и с детишками – с кем строго, с кем ласково поговорил. Впрочем, это уже совсем другая сказка…

Кстати, вот она. Так случилось, что мы с моим другом Арье Юдасиным умудрились сохранить детскость до зрелых лет. И нам мало того, что Некто постоянно снимает для нас маску, и говорит то строго, то ласково, мы еще хотим другим рассказать, как Он выглядит без маски. То есть не совсем Он Сам, а Его проекции на наше мышление. Чтобы другие детки задумались, всё ли у них в порядке,- ведь в наше время Он открывается только детям, сумасшедшим и женщинам.
А ещё – шахматистам. И то не всем, а тем, которые неизвестно почему шахматы подзабросили. Наверное, потому, что они играть и анализировать любят? И теперь могут не только на доске?

Но это не очень страшно. Ну, хотим – и хотим. А очень страшно, что много деток наладили производство фальшивых масок от имени Некто, бегают, всем мозги пудрят, кроме того, подкупают детей. Кто им верит, тому шапочку красивую примеряют, к песочнице поближе сажают, совочек выдают с лейблом. Я – ребенок недоверчивый, мне Некто и самому часто открывался, поэтому я этим удостоверениям не верю; они это чувствуют и к песочнице не подпускают. А впрочем, мне и самому неинтересно. Вдруг Некто меня позовет, а я грязный? Они хотят, чтобы я своим пером описывал, что их удостоверения самые что ни на есть подлинные. Знают, что мне люди верят.

Тысячи лет тому назад жил один мальчик, которого звали Моше Рабейну. Так с ним Некто вообще маску не надевал, а затем позвал на гору Синай и там выдал единственный в истории правильный документ (Тора называется). И сказал, что никогда не было и не будет мальчика, который видел Его ближе.

В то же время жил другой мальчик, которого звали Корах. Некто готовил из него замену Моше. Он это знал, даже предвидел, что от него произойдет значительное потомство. И оставалось мальчику немного подождать, когда придёт его время. Но нет ничего труднее, чем терпеть и ждать, когда же тебе удастся подойти ближе к Некто!
И позавидовал Корах Моше. И стал утверждать, что всё это сказки и неправда, что Моше видел Некто ближе других. На Синае, мол, все были, все равны. И начал подбивать других униженных и оскоблённых объявить, что Моше сделал себе фальшивое удостоверение.

Нет ничего гаже, чем когда конфликтуют из желания доказать, что только у тебя настоящий мандат от Некто. У всех остальных – фальшивые, и надо их уничтожить. Нет в мире ничего глупее и разрушительнее конфликта с Моше Рабейну. Я думаю, это пострашнее Гитлера, Сталина и Хмельницкого вместе взятых,- ведь эти во все времена приходят к нам только через проломы в стенах, пробитые «эрев равом» — любителями скандалов и склок. И глава поколения (в душу которого вселяется душа Моше Рабейну) в каждом промежутке времени воюет с Корахом и его компанией.

Всё это, как оказалось, имеет некоторое отношение лично ко мне. Нет, претензии к Моше и к тем, кто его заменяет, у меня не возникали. Зато занявшись творчеством, я вспомнил Одиссея, который, чтобы слушать пение Сирен, приказал привязать себя к мачте, строго-настрого запретив развязывать. Ведь когда становишься творцом, то Сирены начинают петь тебе как Адаму: что вы оба творите миры, только твои – справедливее и лучше. В твоих-то мирах добро всегда побеждает зло!

Рав Деслер пишет: «Существует две группы людей. Одна – которая подсознательно ищет еврейского Б-га. Вторая – в ней большинство евреев и неевреев – не только не ищет, но и отрицает его существование, или как минимум, Синайское откровение». Обе группы обслуживают гигантские системы с миллиардными бюджетами, первую — частично и я тоже.
Повлиять же на вторую группу можно, только если у тебя есть чистая мотивация во имя Небес. Для этого проще не зарабатывать на творчестве. Но достаточно ли того, что ты не получаешь деньги, для мотивации во Имя Небес?
И я понял, что это важный, но только первый шаг. Вспомним Авраама, как он определил, встретившись с египтянами, что они злодеи (как и в дальнейшем его сын Ицхак в Филистии)? По вопросу. Они спросили Авраама про Сару: она ему сестра или жена, подразумевая, что если жена – отнимут, а если сестра – купят. (Все-таки египтяне, по нынешним временам, отличались высокой моралью — могли отнять, но предпочитали купить.) А спросить, не нужно ли что-нибудь усталым гостям, им даже в голову не пришло.

Так вот, настоящее «во имя Небес» — если я дойду до состояния, подобного Аврааму, всегда стремившемуся скорее обслужить путника. Когда ко мне, при взгляде на любого человека, будь он министр, будь миллиардер, придет одна-единственная мысль: «Что я могу ему дать?» (только не обязательно предлагать, чтобы не обиделся). Давным-давно Руставели сказал: «Твоё – только то, что ты отдал, остальное – потеряно»!!!