В продолжение заповеди о ежедневных жертвах всесожжения, Всевышний обещает: «И буду встречен там сынами Израиля, и освятится скиния славой Моей» (29:43). И Раши, комментируя слова «и буду встречен там», пишет: «Встречусь с ними посредством речения, подобно царю, который назначает место встречи, чтобы говорить там со своими слугами».
На первый взгляд, об этом уже сказано в предыдущем стихе (29:42): «Всесожжение постоянное для поколений ваших, при входе в шатер собрания пред Г-сподом, где Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою там». И Раши (к словам «где Я дам вам встретить Меня») пишет: «Когда назначу место, чтобы говорить с тобой, то назначу его там (при входе в соборный шатер), куда приходить и т.д.» И также в главе «Трума» (25:22) находим: «И назначу для встречи место тебе там, и буду говорить с тобою поверх покрытия, меж двух керувим, которые на ковчеге свидетельства, все, что повелю тебе для сынов Израиля». Раши (к словам «и назначу для встречи»): «Когда назначу тебе встречу, чтобы говорить с тобой, назначу для встречи то место, куда Мне прийти, чтобы говорить с тобою».
Три стиха, в которых речь, фактически, об одном и том же. То, что повтор – не вопрос: в Пятикнижии повторений множество и этому есть множество причин. Но вот Раши… Почему только в комментарии к третьему стиху появляется пример с «царем, назначающим место встречи со своими слугами»? Тут даже два вопроса, а не один. Во-первых, что добавляет к пониманию вопроса приводимое сравнение? Во-вторых, почему необходимость в нем, по мнению Раши, возникает только при третьем упоминании установления места встречи, где Всевышний будет говорить с нами?
Рабби Элияу Мизрахи считает что дело в том, что в отличие от первых двух случаев, в третьем то, что назначенное место предназначено именно для разговоров, не упоминается. Чтобы объяснить эту кажущуюся странность, Раши и приводит сравнение с царем: у царей принято устанавливать особое место, где они общаются с подданными. Т.е. когда говорится: «И буду встречен там сынами Израиля», – по умолчанию подразумевается встреча для разговора. Как это заведено у царей.
Но это как то странно. Об установлении места для общения говорится в предыдущем стихе («Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою там. И буду встречен там сынами Израиля»). Т.е. про предназначение назначенного места говорится прямым текстом. Зачем же в следующем стихе упоминать эту же подробность, да еще и намеком, требующим объяснения с помощью метафор?
Кроме того, непонятна логика рассуждения: не упоминать о чем идет речь, полагаясь на знание нами царских повадок. В мидрашистской литературе распространен как раз обратный прием: объясняя то или иное упомянутое действие, ссылаться на то, что «как царь из плоти и крови, так и Царь царей и т.д.».
Гур-Арье считает, что вопрос, которым задается Раши, двойной: почему в интересующем нас стихе не упоминается цель установления места и зачем вообще об установлении места говорится в двух стихах подряд? Предлагаемый ответ: в стихе «И буду встречен там сынами Израиля» речь не об установлении места как таковом, а о том, что это установление в царской манере – установление «места встречи для разговоров» (а то, что оно для разговоров, не нуждается в упоминании, ибо все уже проговорено в предыдущем стихе).
Теперь нужно понять, что имеет в виду Гур-Арье. В предыдущем стихе упомянута не только цель установления места, но и само предписание об установлении. Так что добавляется при повторении?
Можно, конечно, предположить, что тут есть намек на регулярность общения. Но как-то это уж больно хитро: говорить о месте встречи, подразумевая периодичность (время). Да еще и считать это прямым смыслом слов Писания, интересующим Раши…
Можно попробовать объяснить слова Раши следующим образом: прямой смысл слов «И буду встречен там сынами Израиля» – «буду встречен всеми сынами Израиля». Но «встречусь посредством речения» – это же только про Моше. Значит «И буду встречен там сынами Израиля» – это не об общении посредством речения? Ну, если логически рассуждать… Не об общении посредством речения, а об общении посредством нисхождения Шехины и, как следствие, всяких невербализируемых переживаний. Как сказано: «И освятится скиния славой Моей… обитать буду Я в среде сынов Израиля… И познают, что Я Г-сподь, Б-г их… чтобы Мне обитать в их среде».
Вот в главе «Трума» сказано: «И назначу для встречи место тебе там, и буду говорить с тобою». С кем? С Моше. Все понятно. И в стихе 29:42 сказано: «Где Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою там». С кем? С Моше. А «И буду встречен там сынами Израиля»– это, на первый взгляд, не может быть про разговоры. Ибо со всем народом Всевышний первый и последний раз говорил напрямую с горы Синай.
И тут приходит Раши и отметает такое прочтение. «И буду встречен там сынами Израиля» – это тоже про разговоры оказывается! И объяснение тому, как это Всевышний общается в святилище со всем народом Израиля посредством речения (хотя, казалось бы, мы нигде не находим упоминания о подобном), заключается в том, что это – «подобно царю, который назначает место встречи, чтобы говорить там со своими слугами»: как царь, когда хочет обратиться к своим подданным, не нуждается для этого в личном общении, а передает свои слова через приближенных (а в наше страшное время вообще обращается к подданным через твиттер, через головы нелояльных СМИ). В этом – «царственность» общения.
И так оно и было, по-простому. Когда Всевышний хотел обратиться с каким-либо обращением к народу Израиля, он выкликал к входу в шатер Моше, которому и передавал «посредством речения» все, что нужно знать евреям, а уже тот передавал по назначению.
В свете этого объяснения становится понятным продолжение: «И освящу Я шатер собрания и жертвенник, и Аарона и его сынов освящу, чтобы совершать служение Мне. И обитать буду Я в среде сынов Израиля, и буду им Б-гом». Сначала объясняется, что, хотя говорить из святилища Всевышний будет с одним Моше, это будет делаться для всего Израиля. А затем, что, хотя служить в святилище будут только коэны (Аарон и его прямые потомки), но и это – от имени всего Израиля и во имя всего Израиля.
Но такое объяснение не сходится с формулировкой Раши! Во-первых, если Раши объясняет слова «сынами Израиля», то они должны быть процитированы, как толкуемые. А они – нет. Во-вторых, зачем Раши начинает со слов «встречусь с ними»? Он объясняет слова «буду встречен»! Понятно, что будучи встреченными, встречаются! К чему эти кажущиеся лишними слова? В-третьих, почему это вычурное «посредством речения», а не «чтобы говорить», как в самом тексте Писания выше? В-четвертых и главных, в предыдущем стихе сказано: «Где Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою там». Т.е. вот, прямым текстом проговорено, что «встреча с вами» (со всем народом) заключается в том, что Всевышний говорит с Моше. Почему Раши не приводит метафору про царя там, где этот формат описывается, а не только упоминается намеком?!
Проще объяснить слова Раши иначе, чем возиться с такой горой вопросов.
Как уже упоминалось, о встрече на пороге шатра собрания говорится в продолжение разговора о постоянной жертве всесожжения. По-простому, шатер называется «шатром собрания», потому что там «Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою» и «буду встречен там сынами Израиля, и освятится скиния славой Моей». И судя по тому, что две формулировки идут одна за другой, но разнесены по разным стихам, речь идет о разных аспектах одной истории.
Ниже, в главе «Ки тиса» (33:7) рассказывается, что Моше вынес свой шатер за пределы стана: «А Моше брал шатер и разбивал его вне стана, далеко от стана, и называл его шатром собрания. И было, всякий ищущий Г-спода выходил к шатру собрания, который вне стана». И Раши объясняет слова «и называл его» как «он называл его шатром собрания, т. е. местом собрания для тех, кто ищет Тору«. А в следующих стихах сказано: «И было, когда выходил Моше к шатру, поднимался весь народ, и стояли они, каждый у входа в свой шатер, и смотрели вслед Моше, пока он не войдет в шатер. И было, когда входил Моше в шатер, спускался облачный столп и стоял у входа в шатер, и Он говорил с Моше». Т.о. у шатра Моше было две функции. Во-первых, он был местом собрания всех ищущих Тору. Во-вторых, местом, где Всевышний говорил с Моше.
Но вышеописанный порядок сохранялся (как пишет Раши в комментарии к Шмот, 33:11) недолго: «Так поступал Моше со Дня Искупления и до того, как была возведена скиния, и не более… А после того, как она скиния была возведена, Всевышний говорил с ним только из шатра собрания». Т.е. обе функции шатра Моше были переданы шатру собрания: на входе в этот шатер Всевышний говорил с Моше. И у входа в шатер собирался весь народ Израиля, как сказано «и соберется к тебе вся община ко входу в шатер собрания» (Бемидбар, 10:3).
А в главе «Пинхас» (27:2) про дочерей Целофхада сказано, что они «стали пред Моше и пред Эльазаром – священнослужителем, и пред предводителями и всей общиной при входе в шатер собрания». И Раши объясняет там: «Они сидели в учебном доме, и те предстали пред всеми». Т.е. при входе в шатер было место собрания и учебы всего народа.
И это то, что имеет в виду Раши, когда пишет, что слова «и буду встречен там» означают «встречусь с ними».
В предыдущем стихе говорится о том, что вход в шатер будет местом общения Всевышнего с Моше. А в «нашем» (и это то, что подчеркивает Раши своим «встречусь с ними») – о том, что вход в шатер – это еще и место встречи Всевышнего со всеми сынами Израиля.
Но встреча (особенно когда используется то слово, которое в оригинале, а не один из его не столь многозначительных синонимов) подразумевает не только нахождение в одной точке, а непременно интеракцию (это то самое слово, от которого происходит знаменитое хасидское слово «итваадут» – «туса»). И Раши приходится объяснять, в чем это заключалось: «посредством речи». «Посредством речи», а не просто «разговором», потому, что Всевышний обращался к сынам Израиля не напрямую, а через Моше. А сыны Израиля ко Всевышнему обращались напрямую (с мольбами, жалобами и предложениями), но прямого ответа не получали.
И это то, что имеет в виду Раши, когда пишет про «место встречи, чтобы говорить там царю со своими слугами». Не «обращаться к своим слугам», но «говорить с». Т.е. не только царь обращается к слугам, но и слуги – к царю.
Что же касается того, что мы нигде в Писании не находим упоминания молитв, которые происходили на входе в шатер собрания, так это объясняется тем, что это было столь тривиальным, что не нуждалось в упоминании. Ну, а где еще молиться если не там? И как не молиться, имея в своем распоряжении такую стратегическую точку? И кстати, пророк Ишаяу (56:7) не случайно говорит о Храме: «Ибо дом Мой домом молитвы назовется для всех народов».
Вот-вот должен прийти Машиах. Он восстановит Храм. И мы сможем ходить туда, в том числе и чтобы молиться. Заодно, может, и молиться научимся, чтобы время даром свое и Б-жье не тратить.
(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, «Ликутей сихот» т. 36, стр. 165-169.)
Источник: ru.chabad.org
