Глава «Мишпатим» начинается словами: «И вот правопорядки, которые изложишь пред ними» (Шмот, 21:1). Сразу возникает вопрос: перед кем «перед ними»?
Раши (цитируя Талмуд, тр. Гитин, 88б) предлагает такой ответ: «Пред ними – но не пред язычниками. И даже если тебе известно относительно какой-либо тяжбы, что в этом случае они вынесут решение, как того требуют законы Израиля, ты не вправе представить дело на рассмотрение их суда, ибо представляющий тяжбы сынов Израиля на рассмотрение иноверцам совершает святотатство и оказывает честь идолу и прославляет его».
Иными словами, тебе, истцу, заповедано обращаться за судом только в еврейский суд. Причем еврейский как в чисто этническом отношении – чтоб судьи были евреями (во времена составления Талмуда «нееврей» и «язычник» были, фактически, синонимами), так и в концептуальном – судить должны по законам Торы (а не как судят евреи, заседающие в светских израильских, американских и французских судах). Два условия, не просто идущих в одном флаконе (и по цене одной заповеди), но и реально представляющих собой единое целое: еврейский суд должен быть еврейским во все смыслах слова.
Второй вариант (см. Эрувин, 54б): «перед ними» – так, чтобы вся картина была перед ними. На языке оригинала там другая игра слов, про нутро – но суть сохраняется: заповедано, готовя судей, растолковывать им внутреннюю логику закона, не полагаясь на то, что они сами все поймут, благодаря своим аналитическим способностям, которые, безусловно, от судей требуются. Потому, в частности, что аналитика приводит каждого к своим выводам (см. что творится в самых точных науках), а у законов Торы совершенно конкретная внутренняя логика. Объективная. И так, из-за тягот и лишений пребывания в Изгнании у нас практически по любому вопросу накопился совершенно чудовищный разброс мнений. Но по крайней мере все эти мнения основаны на прослеживаемой традиции, восходящей, так или иначе, к единому корню (Синайскому откровению), с поправкой на эффект «сломанного телефона» (человеческий фактор никто не отменял). Меньше этого – никак.
И наконец, третий вариант. В «Тора Ор» (и намек на это находим в Иерусалимском Талмуде, Авода Зара, 2:7) объясняется, что упоминаемое в предыдущем параграфе «нутро» (פנים) – это не только «нутро» буквы закона (которое должно быть известно квалифицированным судьям), но и «нутро» духа Торы, ее глубинные и сущностные уровни, которые должны быть «изложены» сущностным уровням душ Израиля, оказаться в их духовном «нутре». На уровне игры слов все строится на том, что פנים – это и «перед» и «внутри». А по сути речь о том, что в Торе форма очень точно соответствует содержанию. Поэтому, с одной стороны, для того, чтобы добраться до внутренних аспектов (а это достижение заповедано), необходимо владеть формой. А с другой, по-настоящему сделать это («овладеть формой») можно, только постигая и единясь душой с сущностными аспектами Торы.
Есть известный подход (и учение хасидизма ему верно, как никакое другое), согласно которому разные объяснения одних и тех же слов Торы, которые приводятся в авторитетных источниках, никогда не противоречат друг другу, но дополняют и объясняют друг друга, подчеркивая разные аспекты единого целого.
Таким образом, то, что судиться евреи должны в еврейских (во всех смыслах слова) судах, то, что судьи должны понимать внутреннюю логику закона, и то, что евреи обязаны духовно соприкасаться с тайнами Торы и по мере сил постигать их – все это как-то взаимосвязано. Точнее, совсем не «как-то», а неразрывно. Но как именно?
Кроме того, хотелось бы понять, почему повеления, «которые изложишь пред ними», относятся только и именно к заповедям категории «правопорядки» (мишпатим)?
Как известно, заповеди (в плане их условной «постижимости») делятся на три категории. Хуким – совершенно недоступные нашему пониманию вещи (такие, например, как заповеди, связанные с законами ритуальной чистоты). Эдуйот – вещи, которые нам самим не пришли бы в голову, но после того, как их нам заповедали, мы находим им сколько-то разумное объяснение (например, заповеди о субботнем отдохновении). Наконец, мишпатим – заповеди, к исполнению которых, не будь они даны, мы бы все равно пришли по зрелом размышлении. Вот, например, как законы имущественного права, рабовладения и т. п., упоминаемые в начале главы «Мишпатим».
Теперь сверяемся с тремя толкованиями слов, «которые изложишь пред ними». Перед ними – именно перед еврейским судом, и ни перед каким другим. Почему именно заповеди категории «мишпатим»? Тут все очевидно. Что интересного или полезного, а главное – соответствующего законам Торы, нееврейские судьи могут сказать о субботе, маце, микве? Правильно, ничего. Но вот когда речь заходит о разделе наследства или возврате залога, есть шанс, что законы народов совпадут с законами Торы и может возникнуть соблазн пойти судиться к ним (с учетом того, что во времена Изгнания реальные механизмы принуждения в их руках). Поэтому, именно когда речь заходит о заповедях, законы которых по той или иной причине могут совпасть с предписаниями нееврейского закона (вполне возможно, что даже в виду признания истинности Торы, как они это себе представляют), необходимо предостеречь от обращения в нееврейский суд.
Однако если брать второе объяснение (посвящать изучающих Тору во внутреннюю логику закона), то, на первый взгляд, наоборот: именно когда речь идет о менее «рациональных» законах, нужно объяснять внутреннюю логику тех аспектов, в которых логика применима. А в случае мишпатим можно было бы меньше напрягаться, полагаясь на здравомыслие. Но Тора настаивает, что именно обучение мишпатим требует посвящения изучающего во внутреннюю логику закона. Почему?
И также касательно сущностных уровней Торы. Мишпатим, на первый взгляд, чистая юриспруденция, крючкотворство, предельно далекое от духовности: закладные, купчие, ловчие… Причем тут душа? Причем тут тайны Торы? Разве это не про хуким? Да и с технической точки зрения, понятно, что духовное (да и любое другое) мотивирование необходимо тогда, когда польза от совершения действия не очевидна. Скажем, когда человек занимается спортом и видит, как от этого худеет, здоровеет и хорошеет, это само по себе мотивирует его продолжать качаться, в дополнительных мотиваторах нужды нет. А вот если человек пытается заставить себя слушать классическую музыку, то тут начинается судорожный поиск источников вдохновения. Аналогично, от нарушения запретов «не убей», «не укради», «почитай отца и мать» нас удерживает общее представление о прекрасном (не будем сейчас вдаваться в вопрос, откуда оно взялось). А вот возложение тфилин или отказ от употребления в пищу омаров – это вещи непонятные, польза от которых совершенно неочевидна, а дискомфорт, наоборот, очевиден. Тут-то и пригодилась бы причастность к тайне. Но Тора настаивает, что нужда в этом возникает именно при исполнении заповедей категории мишпатим. Что мы упускаем?
Чтобы ответить на эти вопросы, следует вспомнить мидраш, объясняющий соединительный союз и, с которого начинается недельный раздел «Мишпатим» («И вот правопорядки…»). Что он указывает на то, что «Мишпатим» являются прямым и непосредственным продолжением десяти заповедей, фигурирующих в заключительной части главы «Итро». Вообще-то это верно применительно ко всем заповедям, но особенно и демонстративно – именно к мишпатим.
И вот почему. Десять заповедей представляют собой странную, на первый взгляд, комбинацию очень общих и очень глубоких заповедей, касающихся представления о Б-жественном единстве, мироустройстве, духовности и т. д. и заповедей предельно конкретных и, казалось бы, вообще не требующих какого-либо пояснения: не кради, не заглядывайся на чужого осла и т. д. и т. п. Зачем это нужно? Для того, чтобы донести до нас очень важную идею: несмотря на кажущуюся «очевидность» запрета на убийство или обязанности почитать родителей, единственнная причина, по которой эти заповеди обязывают нас – это их Б-жественное происхождение. То, что они исходят из того же источника, что и «Я Г-сподь Б-г твой» и «Да не будет у тебя других богов». И также все «разумеющиеся» заповеди категории мишпатим заслуживают непреложного и благоговейного исполнения только потому, что такова воля Всевышнего. А не потому, что народы мира признают это разумным или достойным, или верным по какой-то еще причине.
И именно поэтому принципиально важно, что не только результат (приговор) должен соответствовать Б-жьей воле, и даже не только процедура, но даже личность судей. Чтобы это были сыны Израиля, сыны Завета. Те, к кому обращена заповедь «Я – Господь Б-г ваш».
А если заходить с другого конца, то поэтому именно для полноценного исполнения заповедей категории мишпатим столь важно соприкосновение с сущностным уровнем Торы – именно это побуждает дает силы для того, чтобы исполнять заповеди из этой обоймы не потому, что это «разумно», а потому что Б-жественно.
И таким образом становится понятной взаимосвязь между тремя столь разными толкованиями слов «изложишь пред ними»: все без исключения заповеди должны исполняться только и исключительно потому, что такова воля Всевышнего. При этом, для того, чтобы знать, как именно следует исполнять заповеди, необходимо понимание внутренней логики механизма их исполнения. Что создает парадокс и некоторое внутреннее противоречие, силы для преодоления которого дает единение еврейской души с тайнами Торы.
Иными словами, что касается причин, по которым следует исполнять заповеди всех категорий, включая такие близкие и понятные мишпатим, то причина должна быть только одна – принятия на себя ярма Небес. Тотальное и безоговорочное подчинение высшей воле. Для того, чтобы иметь возможность исполнять высшую волю верно, необходимо приложение всех наших интеллектуальных сил. А для того, чтобы потянуть груз духовных обязательств – вовлеченность эмоциональная, порождаемая вышеупомянутым прикосновением к тайне Торы, к ее сущностным уровням. Вот все и сошлось.
Почему так принципиально, чтобы за исполнением заповедей, на первый взгляд, обладающих ярко выраженным человеческим лицом, стояло безраздельное подчинение высшей воле?
Во-первых, потому что весь смысл исполнения всех заповедей в том, что они являются каналами духовной связи со Всевышним. Ниточками, привязывающими нас к Нему. Объективно, по факту исполнения, и независимо от того, что мы при этом думаем и чувствуем. Но на субъективном уровне: нет самопожертвования во имя веры – нет и связи с Небесами, не дай Б-г.
Во-вторых, человек, ничего не поделаешь, глупее и слабее духом, чем ему хочется про себя думать. Вот сейчас по всему миру распространяется вирус. Не важно, так ли он страшен, как его малюют. Есть угроза, есть эпидемия. И есть правила, которых нужно придерживаться, чтобы свести угрозу к минимуму. Разумные правила, важность соблюдения которых очевидна любому, кто учил природоведение и вел дневник наблюдения за природой. И что? Взрослыми, сознательными, образованными, интеллигентными людьми с высшим образованием эти правила соблюдаются, только если диктаторский режим стоит у них над головой с палкой в руках. А во всех остальных случаях – игнорируются. Кем больше, кем меньше. Если заповедь – это плод моей многомудрости и моих с соседями условных договоренностей, то она меня обязывает ровно настолько, насколько я не даю себя поймать на нарушении. А там уже дело техники скатиться от мелких отступлений к полномасштабному греховодству. Включая убийство и идолопоклонство. А нам это не нужно.
Поэтому мы не делаем ошибки и не забываем о Б-жественном происхождении заповедей. Это с одной стороны. А с другой, не забываем, что практическое исполнение заповедей на достойном уровне возможно только в результате полного посвящения служению всех интеллектуальных, эмоциональных и даже физических сил.
Конечно, вот-вот должен прийти Машиах. И откроется такое второе дыхание, что сил хватит до скончания времен. Но то силы на получение вознаграждения за исполнение заповеданного в Торе. А на само исполнение должно хватить и первого дыхания. Как хотите. Хоть вообще ртом не дышите, только носом. Но чтоб дотянули все. А там уже подсчитаем очки.
(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, «Ликутей сихот» т. 3, стр. 149-155.)
Источник: ru.chabad.org
