Автор: Рав Исроэль Баренбаум, судья раввинского суда при Главном Раввинате России (ФЕОР)

Общеизвестно, что ради спасения жизни закон разрешает и обязывает еврея нарушить Субботу, как и почти все прочие заповеди Торы и мудрецов. Но даже в таких чрезвычайных обстоятельствах Талмуд предписывать действовать по принципу «каль, каль тхила» — искать путь «наименьшего нарушения» [1]: если время и обстоятельства позволяют, необходимо выбрать такой вариант помощи находящемуся в опасности, который сопряжен с наименьшими по строгости нарушениями. Как правильно поступить, если тяжело больному, находящемуся в опасности, необходимо в Субботу нечто, что он может попросить у других людей, а может произвести собственными силами, но ради этого ему (или его близким) придется нарушить Субботу? Например, больному остро необходим огонь, или нужно приготовить какую-то пищу. Следует ли ему, и имеет ли он (или его близкие) право, нарушать Субботу, зажигая огонь и готовя еду, если есть возможность обратиться за помощью к соседям, у которых имеются в готовом виде необходимые ему огонь и еда? Цена такого поступка: соседи, поделившись с ним, лишатся нужных им в быту вещей на все оставшееся до конца Субботы время. Что же, согласно алахе, хуже в подобных случаях: дискомфорт, причиняемый посторонним людям, или нарушение Субботы?

I

В этой статье мы анализируем мнение одного из авторитетнейших раввинов нашего времени, рава Шломо Залмана Ойербаха, благословенной памяти. Его точку зрения можно условно представить в виде трех пунктов:

1) Если есть основания считать, что сосед будет испытывать неудобства или существенный дискомфорт, отдав ближнему свою свечу или еду, — потому что ему будет нехватать их в Субботу, или из-за того, что его разбудили, чтобы попросить их у него, — тогда находящемуся в опасности больному, можно самому сварить пищу или зажечь свечу, и нет обязанности просить их у соседей.

2) С точки зрения закона посторонний человек не обязан, даже когда узнает об опасном для жизни состоянии другого, отдавать ему свое имущество, если этот другой может решить свои проблемы своими силами, пусть даже с нарушением запретов Торы. Посторонний человек имеет право в ответ на такую просьбу сказать нуждающемуся, чтобы тот сам зажег свечу или сварил еду («Шмират Шабат ке-Илхата». гл. 32:65,74, «Минхат Шломо» респонса № 7).

3) Посторонний человек, у которого есть зажженная свеча и готовая еда, может сам зажечь другую свечу для находящегося в опасности больного и сварить ему еду, и он не обязан отдать ему свои собственные горящую свечу и готовую еду. (Не приведено в «Шмират Шабат Ке-Илхата», но к этому склонялся рав Ойербах в книге «Минхат Шломо» респонса № 7, абзац «Однако, мне кажется»).

Источником и обоснованием мнения рава Ойербаха являются слова Рама, важнейшего кодификатора ашкеназской алахи, написанные в примечании к кодексу «Шулхан Арух» («Йорэ Деа» 374:3): коэн не обязан тратить деньги на то, чтобы нанять могильщика похоронить «мет мицва» (брошенное тело умершего, которое некому хоронить); он может похоронить его сам, если захочет, несмотря на то, что коэну запрещено прикасаться к мертвым. Рав Ойербах объясняет это тем, что обязанность хоронить умершего не распространяется на имущество постороннего человека [2], и поэтому коэн, будучи чужим по отношению к умершему, может ради его захоронения не тратить свои деньги, а нарушить запрет оскверняться, прикасаясь к трупу [3].

«И, если это так в ситуации с коэном и брошенным трупом, — пишет рав Ойербах — То тем более этот принцип будет работать в ситуациях, когда есть угроза для жизни, в отношении которой «наши мудрецы разрешили далекие вещи, для того чтобы не возникало даже далекой опасности»». В такой ситуации алаха не требует, чтобы чужие люди тратили свои деньги или теряли имущество ради того, чтобы другой еврей не нарушил Субботу, в отличие от случая, когда для спасения чужой жизни необходимо потратитьденьги, и другого способа спасти того человека нет — тогда каждый еврей обязан потратить ради его спасения все, что имеет. В обсуждаемой ситуации деньги тратятся не ради спасения жизни, а ради «ненарушения» Субботы, и такой обязанности на постороннем человеке нет, — что и доказывается прецедентом с коэном и брошенным трупом.

В своей респонсе рав Ойербах указывает точку расхождения между источником — историей с коэном в ситуации с «мет мицва» — и темой нарушения Субботы ради опасно больного: «Все же случай с тем, у кого есть горящая свеча, отличается, поскольку обязанность спасти больного возложена и на него так же, как на других. Поэтому возможно, что он со своей стороны обязан отдать свечу и не нарушать Субботу даже с помощью других (п. 2), и уж тем более не нарушить ее самому (п. 3). Из истории с коэном мы можем, строго говоря, выучить лишь то, что сосед не обязан пойти покупать больному горящую свечу или готовую еду, но имеет право зажечь свечу и приготовить еду сам. Но имея у себя готовую еду и горящую свечу – возможно, он обязан отдать их ради спасения больного».

Тем не менее, в итоге рав Ойербах все же вынес другое решение: «Но мне скорее кажется, что правильно то, что я написал выше, ведь «какая разница — они или деньги за них» [4]? Т.е. если человек не обязан жертвовать деньги, то, по всей видимости, он также не обязан жертвовать и что-либо стоящее деньги [т.е. отдавать больному сами предметы].

В поддержку своего мнения раввин Ойербах в респонсе также приводит одного из более ранних законоучителей — автора книги «Зайт Раанан» [5], жившего в первой половине XIX-го века — который принял подобное алахическое решение. Автор «Зайт Раанан» рассматривал вопрос о бедном человеке, который был опасно болен и потому должен был ехать к врачам, которые назначили ему встречу на определенное время. Он нанял телегу и был вынужден ехать в Шабат для того, чтобы успеть к врачам к назначенной дате. В канун Субботы он проезжал через еврейское местечко и община могла приютить его на Субботу, а на исходе Субботы отправить дальше, наняв скорую повозку, и тогда он все равно успел бы на встречу с врачами.

Автор книги «Зайт Раанан» постановил, что с точки зрения буквы закона жители местечка не были обязаны нанимать для того бедняка скорую повозку, поскольку тот ехал в Субботу разрешенным в соответствии с законом образом, и нет у людей обязанности тратить деньги дабы уберечь еврея от разрешенного «нарушения», также как коэн может осквернить себя ради «мет мицва» и не обязан нанимать за свои деньги тех, кто похоронит брошенный труп.

II

Несмотря на то, что некорректно оспаривать слова великого человека после его смерти [6], данная тема является частью Торы, и потому мы обязаны ее исследовать. Мнение рава Ойербаха вызывает вопросы, которые представляется необходимым задать.

В частности, непонятно, почему средневековые законоучителя, и вслед за ними Рама и прочие ахроним привели этот фундаментальный принцип именно в отношении «мет мицва», в самом конце второй части «Шулхан Аруха», в то время как его применение возможно во многих ситуа-циях, в том числе и в подробно разобранных законоучителями и зафиксированных куда раньше в тексте этого кодекса. Ведь считай они так же, как рав Ойербах, что примененный тут принцип столь универсален, они должны были бы привести подобные решения и в отношении других, более простых случаев, а не только касательно исключительной ситуации, когда коэн хоронит брошенный труп.

Однако принципиально проблемным в позиции рава Ойербаха, на мой взгляд, является именно первый из трех упомянутых выше пунктов: ведь несмотря на то, что соседи больного не обязаны тратить свое имущество ради спасения чужого им человека от «разрешенного ему нарушения», — сам он однозначно обязан потратить все свои средства, чтобы не нарушить ни один из запретов Торы. И Рама в примечании к «Шулхан Аруху» («Йорэ Деа» 157:1) однозначно постановляет:

«И если может спасти себя ценой всего своего имущества, он должен отдать всё и не нарушить запретительной заповеди». Эта обязанность является не только пассивной (нужно позволить забрать хоть всё имущество, но не нарушить запрет) — она предписывает и активные действия, т.е. человек обязан инициировать потерю собственного имущества, потратить его, если этим он спасет себя от нарушения запрета Торы! Это наглядно показано в сборнике респонс Радваза (ч. 2. респонса 145) [7]: «Если человек находится среди идолопоклонников и не может найти никакой еды, кроме запрещенной, и даже если эта еда запрещена не Торой, а постановлением мудрецов, то он обязан потратить всё свое имущество, чтобы найти разрешенную еду и не съесть запрещенной, и лишь после этого он считается принуждаемым из-за угрозы для жизни, и может есть запрещенную пищу, но обязан по возможности нарушать как можно более легкие запреты» [8].

Таким образом, умирающий больной или заботящийся о нем (за его счет) человек обязаны приложить все усилия и потратить все его средства, чтобы не зажигать нужную ему свечу или варить еду, а купить их уже готовыми в любом месте, где это возможно! Более того, Рош, Тур, Сма в комментарии на «Шулхан Арух» («Хошен Мишпат» 426:1), а также «Шулхан Арух а-Рав» («Законы причинения вреда телу и душе», 7) постановляют: если посторонние люди потратили свои деньги на спасение жизни какого-то человека, спасенный обязан впоследствии возместить спасителям потраченные на его спасение деньги.

Теперь становится понятным, почему ришоним и Рама в примечании к «Шулхан Аруху» применили обсуждаемый нами принцип исключительно лишь к ситуации с брошенным трупом — «мет мицва»: это тот исключительный случай, когда «сам больной никак не может за себя заплатить». Даже его наследники, на которых возложена имущественная обязанность похоронить умершего, не находятся в данный момент в пределах досягаемости (ведь речь идет именно о брошенном трупе, который по определению никто не хоронит, и участие коэна — это единственный вариант предать это тело земле). Именно тут, из-за отсутствия возможности у умершего помочь себе самому, чужие люди, которые не обязаны тратить деньги на его похороны, могут, тем не менее, нарушать определенные запреты, если это необходимо чтобы похоронить его9.

Что же касается вышеупомянутого постановления автора «Зайт Раанан» относительно опасно больного, который нанял телегу и был вынужден ехать в Субботу, чтобы успеть к врачам в срок, то в этой респонсе ясно написано, что «бедный человек продал все, что имел, и нанял на эти деньги телегу и лошадь, чтобы попасть в назначенный срок к врачам». Т.е. больной сделал все возможное, потратил все свои деньги, и все равно был вынужден ехать, нарушая Субботу. Таким образом, путешествие к врачу без промежуточных остановок было единственным вариантом, который у него оставался. Именно поэтому параллель, проведенная автором «Зайт Раанан», действительно уместна: больной по своим возможностям был равен умершему, он потратил все, как это предписывает закон, и его возможности спасти себя без нарушения были исчерпаны. Именно в таком случае он мог продолжать ехать в Субботу, а другие евреи не были обязаны спасать его от этого «разрешенного нарушения». Одна-о же, как правило, у больного человека (или у имущественно ответственных за него людей: родителей несовершеннолетнего, мужа) есть финансовый ресурс, и он однозначно обязан его тратить, дабы избежать нарушения [10].

III

В свете всего сказанного можно задать гипотетический вопрос: имеет ли право владелец зажженной свечи или сваренной еды запросить за них не только их рыночную цену, но и дополнительную сумму, которая компенсирует неудобства и страдания, испытываемые им из-за потери своего имущества, или, возможно, он может потребовать совершенно любую, даже самую астрономическую, сумму [11]? Ведь этим он не нарушит запрет «онаат мамон» — некорректной торговли, поскольку покупателю изначально известно, что названная цена не является рыночной, ибо он покупает не товар у торговца на рынке или в магазине, а предмет быта у не торгующего этим товаром человека. В таком случае запрет некорректной торговли не нарушается [12].

Данная ситуация, на мой взгляд, также не будет квалифицироваться как сделка с завышением стоимости жизненно важного лекарства, которая запрещена алахой и определяется ею как недействительная. «Шулхан Арух» («Йорэ Деа», 336:3) постановляет: «Тому, у кого есть лекарства, в которых нуждается больной, запрещено завышать цену относительно справедливой рыночной цены. И более того, даже если продавцу пообещали за лекарство завышенную цену, потому что оно было срочно нужно, и он являлся единственным продавцом, у которого оно было, то все равно обязаны выплатить продавцу только рыночную цену лекарства».

Однако этот закон касается именно врача, фармацевта или торговца лекарствами, который обычно продает лекарства по их рыночной стоимости, а в этот раз решил воспользоваться чрезвычайной нуждой больного. Но если лекарство находится в руках человека не в качестве товара, а как нужный ему предмет быта, — в силу должна вступить иная норма закона, согласно которой, если для спасения чьей-то жизни человеку была обещана завышенная оплата, и при этом он понес какие-либо потери (включая даже упущенную выгоду),- то наниматель обязан выплатить ему всё, что пообещал («Шулхан Арух» («Хошен Мишпат» 264:7, «Кцот а-Хошен» 264:1-2). Однако проблема при установлении завышенной цены все-таки остается: упоминание какой-либо цены за передаваемый товар в Субботу запрещено мудрецами как акт торговли. Поэтому, согласно закону, хозяин свечи и еды после Субботы имеет право потребовать лишь рыночную цену переданных им вещей. Однако он может отказаться отдавать собственные вещи вовсе, и тогда больной (или его представители) должны будут предложить ему деньги, вплоть до всего имущества этого больного, и если хозяин свечи и еды (вопреки закону) согласится на какую-либо цену, договор будет юридически обязательным.

Подобный случай описан в комментарии «Турей Заав» (ТаЗ) на «Шулхан Арух» («Орах Хаим» 526:3) а также в «Шулхан Арух а-Рав» (526:13- 14) и в «Мишне Бруре» (526:32): «Если еврей-могильщик отказывается во второй день Йом Това копать могилу, покуда цену за его труд не будет оговорена – родственники покойного могут выполнить его требование, хотя сам могильщик тем самым преступает закон».

IV

Тем не менее, закон, на мой взгляд, должен соответствовать позиции рава Ойербаха в большинстве практических случаев, однако по совершенно другой причине. Торой запрещено просить у человека подарить или продать вещь, которую тот не предназначил для продажи. Именно это, по большинству мнений [13], подпадает под запрет «Не возжелай дома ближнего своего» [14]. Этот запрет продолжает действовать даже в том случае, когда проситель платит за вещь полную цену, или даже значительно переплачивает. И даже, если в результате его предложения хозяин изменил свое отношение к предмету и «предназначил» его к продаже, все равно, запрет Торы будет нарушен самим фактом планирования маневра по приобретению изначально не предназначенной для продажи вещи [15]. Поэтому больной, прося у соседа продать или подарить ему зажженную свечу или готовую еду, нарушает самой этой просьбой запрет «Не возжелай»!

И хотя запреты Субботы являются более строгими, поскольку, согласно Торе, за их нарушение полагается казнь по приговору земного суда или «карет», все же запрет мудрецов (даже Субботний) — легче, чем любой из запретов Торы. И поскольку, как было сказано в начале статьи, Талмуд предписывает нам в ситуации, угрожающей жизни, действовать по принципу «каль, каль тхила» (т.е. искать путь «наименьшего нарушения») — нарушение любого из субботних запретов мудрецов предпочтительно просьбе продать или подарить не предназначенные для продажи, частные вещи [16]. Поэтому на практике в подавляющем большинстве ситуаций, когда для спасения жизни достаточно преступить запрет мудрецов (или даже нарушить запрет Торы необычным, измененным способом), следует сделать именно это, а не просить у соседа любой из принадлежащих ему предметов, не предназначенных для продажи.

______________

[1] «Йома» (83а).
[2] В отличие от наследников или мужа умершей, когда обязанность хоронить лежит не только на них самих, но и на их имуществе. Этим вопросом занимаются Тосафот («Назир» 43а), см. также комментарий Рашба на «Йевамот» (89б), где это сказано прямо.
[3] В книге «Имрей Бина» («Законы судей», гл. 19) объясняется: «Несмотря на то, что нужно потратить всё имущество ради того, чтобы не нарушить любую запретительную заповедь, там, где это касается чужих людей, пути Торы милосердны, и она не обязывает терпеть убыток. Причина этого в том, что заповедано в Торе: «и не будет нищего в среде твоей» (а если бы человек был обязан расточать имущество на нужды всех окружающих, как близких, так и далеких, то это неминуемо привело бы его к обнищанию).
[4] Известная талмудическая идиома.
[5] (ч. 1, гл. 2, п. 2) «Зайт Раанан» — сборник респонс рава Моше Йеуды Лейба Зильберберга, раввина г. Кутно.
[6] Вавилонский Талмуд, «Гитин» (83а).
[7] Аналогичным образом поставляют автор респонс «Хавот Яир» (183) и раби Акива Эгер в примечаниях к «Шулхан Аруху» (Йорэ Деа» 157).
[8] Обязанность пожертвовать всем имуществом, чтобы не нарушить запрет мудрецов является предметом спора законоучителей-ахароним. Радваз и автор «Хавот Яир», упомянутые выше, а также Бах в своих респонсах, придерживаются мнения, что даже ради запрета мудрецов нужно жертвовать всем имуществом. «Шулхан Арух а-Рав» (329:7) постановляет: « еврей, к которому пришли грабители с целью забрать его имущество, должен позволить забрать все, что у него есть, но не нарушить Субботу, включая нарушение тех вещей, которые запрещены мудрецами». Аналогичным образом высказывается и автор комментария «Мишна Брура» (329:16). Однако в нашем вопросе — о предпочтении нарушения или причинении неудобств другим людям — в отношении запретов мудрецов есть иная веская причина, меняющая формулу закона, как будет объяснено ниже.
[9] Но, как упоминалось в начале статьи, если рядом с умершим будет его наследник, который к тому же является коэном, ему нельзя будет нарушать коэнские запреты на осквернение, поскольку на нем лежит и имущественная ответственность захоронить родственника, и он будет обязан нанимать кого-то для его похорон.
[10] На первый взгляд, решение рава Ойербаха остается применимым, когда речь идет о совершенно нищем человеке, который смертельно болен. Но даже это кажется неправильным: такой человек сначала должен попросить у своего соседа, чтобы тот подарил ему необходимое, и лишь затем, если он получит отказ, ему будет разрешено нарушать Субботу. Что же касается бедняка, о котором идет речь в респонсе «Зайт Раанан», где не указано, что он попросил общину дать ему пристанище на Субботу и обеспечить скорую карету на исходе Субботы, — возможно, он не сделал этого потому, что не мог рисковать своим временем, выдвигая такие просьбы, поскольку не был уверен в результате. В любом случае автору «Зайт Раанан» не был задан вопрос о поведении бедняка. Его спросили лишь о том, должна ли была община предложить бедняку возможность остановиться на Субботу, а потом оплатить ему скорую повозку. Поэтому отрицательный ответ представляется здесь совершенно понятным. (Также не является очевидным, что, продолжая путешествие в Субботу, он нарушал запрет Торы. Вопрос о предпочтении между нарушением запрета мудрецов и обращением за помощью к другим людям будет прояснен ниже).
[11] Хотя, конечно же, очевидно, что ни один еврей не проявит подобную жестокость по отношению к попавшему в беду человеку.
[12] «Бава Меция» (51а), «Шулхан Арух» («Хошен Мишпат» 227.23).
[13] Рамбам («Илхот гзела» 1:9), Тосафот («Бава Кама» 30б, 62а), «Шулхан Арух» («Хошен Мишпат» 359 и Рама там же 92:4).
[14] Более точным будет сказать, что Тора установила в этой связи два разных запрета «Ло Тит`авэ» («Не возжелай») и «Ло Тахмод» («Не зарься»): первый запрет нарушается самим планированием приобретения чужого не предназначенного для продажи имущества, а второй – непосредственно в момент приобретения.
[15] Как минимум при этом нарушается запрет «Ло титавэ» («Не возжелай»). По этой причине «Арух а-Шулхан» предостерегает никогда не предлагать частному лицу чтобы он продал какие-то вещи, которыми он не торгует, кроме случаев, когда сам хозяин предложит их Вам или выставит на продажу («Хошен Мишпат 359:10). Также важно уточнить, что даже если человек «зарится» на чужое имущество не из-за собственной неукротимой алчности, но исключительно ради исполнения заповеди, или даже ради спасения себя от опасности – все равно данный запрет остается в силе («Шулхан Арух а-Рав», «Законы воровства» 3, См. также «Хидушей а-Рим» на трактат «Бава Кама (66б), Бен Иш Хай (глава «Ки Таво» 18), «Махане Хаим» 2:32).
[16] Рав Эльханан Буним Вассерман в книге «Ковец Шиурим» на трактат «Ктубот» (пар. 13), писал, что обязанность кормить опасно больного едой с минимально возможной степенью запрещенности относится лишь к ситуации, когда менее запрещенная еда находится перед ним в такой же доступности, но нет у человека обязанности специально искать менее запрещенную еду. Однако другие алахические авторитеты не согласны с автором «Ковец Шиурим», ведь и Радваз и автор «Хавот Яир», упомянутые выше, обязали прилагать усилия и тратить все имущество для поиска кашерной еды при наличии некашерной. И так же следует из сказанного в «Шулхан Арух а-Рав» (328:13).