Каждому, кто хоть немного знаком с еврейской традицией, вопрос, вынесенный в заголовок, может показаться странным. Зачем спрашивать о том, что известно даже ребенку: «Из-за чего был разрушен Первый храм? Из-за трех грехов: идолопоклонства, разврата и кровопролития. Из-за чего же был разрушен Второй храм, во время существования которого занимались Торой, соблюдали заповеди, делали добрые дела? Из-за беспричинной вражды между евреями, которая – как три греха, вместе взятые: идолопоклонство, разврат и кровопролитие» (Вавилонский Талмуд, Йома, 9б).

Этот талмудический ответ ежегодно повторяют во время уроков и выступлений. Он приводится как в бесчисленных популярных брошюрах, так и в серьезной литературе, посвященной еврейским траурным датам. При этом обычно его иллюстрируют замечательной историей из трактата Гитин (56б) «О Камце и Бар-Камце».

На первый взгляд этот талмудический рассказ напоминает гоголевскую «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Однако если прочесть эту историю чуть более внимательно, то мы увидим, что речь в ней идет отнюдь не только о «беспричинной вражде». И что, по мнению мудрецов Талмуда, разрушение Храма было вызвано и другими причинами:

Предание от рабби Йоханана: <…> Из-за Камцы и Бар-Камцы разрушен был Иерусалим… Некий человек имел друга по имени Камца и врага по имени Бар-Камца.

Однажды, устроив пир, человек этот сказал своему слуге:
– Иди и скажи Камце, что я приглашаю его на пир.

Слуга по ошибке пригласил Бар-Камцу. Войдя в пиршественную залу и увидя Бар-Камцу среди гостей, хозяин, обращаясь к нему, сказал:

– Ведь ты враг мне. Место ли тебе здесь? Встань и уйди.
– Прошу тебя, – сказал Бар-Камца, – так как я уже нахожусь здесь, позволь мне остаться. Я готов заплатить стоимость всего, что съем и выпью на твоем пиру.
– Я на это не согласен, – ответил хозяин.
– Я уплачу половину стоимости всего пира.
– Не желаю.
– Уплачу все, сколько пир стоит.
– Нет! – решительно сказал хозяин и, схватив гостя за руку, заставил его встать и удалиться.

(Здесь и далее трактат Гитин цитируется по книге «Агада» Бялика и Равницкого; перевод Фруга.)

До этого момента повествование полностью соответствует теме «беспричинной вражды». Однако дальше появляется новая линия. Выгнанный с пира и опозоренный, Бар-Камца, как ни странно, обиделся вовсе не на хозяина дома: «При нанесенной мне обиде, – сказал себе Бар-Камца, – присутствовали просвещеннейшие люди города и не заступились за меня, – они, следовательно, рады моему унижению. Хорошо же, пойду с доносом на них к кесарю».

Иными словами, своими главными обидчиками Бар-Камца счел мудрецов, присутствовавших на пиру. По его мнению, если бы мудрецы вмешались в происходящее и попытались объяснить хозяину неправомочность его действий, то, возможно, в конце концов все сложилось бы иначе и он не подвергся бы публичному унижению. Однако мудрецы хранили молчание – потому, решил Бар-Камца, они не видят ничего ужасного в том, что у них на глазах один еврей беспричинно унижает и оскорбляет другого.

После этого неудивительно, что за свое оскорбление Бар-Камца решил отомстить не хозяину, но всем евреям.

Явившись к кесарю, Бар-Камца сказал:
– Государь! Евреи изменили тебе.
– Чем ты докажешь это? – спросил кесарь.
– Пошли им, – ответил Бар-Камца, – жертвоприношение, и увидишь, принесут ли они жертву твою.

Послал кесарь через него же трехлетнего тельца. В дороге Бар-Камца сделал тельцу повреждение на верхней губе (по другому преданию – в роговой оболочке глаза), что делало животное неприемлемым для жертвоприношения.

Расчет Бар-Камцы был точен. Хотя по еврейским законам бык стал непригодным для жертвенника, с точки зрения римлянина повреждения были столь незаметны и незначительны, что не делали жертву ущербной. Так что отказ принести его в жертву, безусловно, был бы воспринят как неуважение к императору.

Кстати, интересно отметить, что агада основывается на реальных исторических событиях. Как свидетельствует Иосиф Флавий («Иудейская война» II, 17:2), Великое восстание действительно началось с отказа евреев принять жертву от императора Нерона.

Однако вернемся к нашей агаде. Бар-Камца принес животное в Храм, и священники обнаружили в нем порчу. Они знали, чья это жертва, и встали перед дилеммой: следует ли, невзирая на увечье, принести жертву, как того требует политическая ситуация, или отвергнуть ее. Священники обратились с этим вопросом к законо­учителям, и те решили: отношения между римским императором и его еврейскими поданными таковы, что нужно руководствоваться миротворческими соображениями. Однако рабби Зхарья воспротивился такому решению, указывая, что оно может стать опасным прецедентом:

Держали ученые совет, и решено было: ради царя принять тельца для жертвоприношения. Восстал против этого рабби Зхарья бен Евколос:
– Это, – сказал он, – может создать в народе мнение, что вообще животные с телесным изъяном могут быть приносимы в жертву.

Пришли к решению – казнить Бар-Камцу, дабы он не стал доносить о деле этом кесарю. И тут противником общего мнения выступил рабби Зхарья:
– Утвердится мнение, – сказал он, – что казни подлежит всякий, кто причинит жертвенному животному повреждение.

Тогда законоучители задумали убить Бар-Камцу, так как своими действиями он ставил еврейское население под удар. Вдобавок ко всему он заслуживал смерти как доносчик. Рабби Зхарья выступил и против этого решения: люди подумают, будто Бар-Камцу приговорили к смерти за то, что он испортил жертву. Истинную же причину смерти Бар-Камцы нельзя будет огласить, чтобы римский император не узнал о том, что его жертву отвергли.

Поведение рабби Зхарьи в данном случае вполне понятно, особенно если мы вспомним, что в то время Устная Тора действительно была устной. Поэтому основным источником Алахи были, прежде всего, прецедентные решения отдельных мудрецов. И в случае принятия решения, истинные причины которого не могли быть оглашены и которое не соответствовало букве Закона, существовала реальная опасность, что последующие поколения, не знающие всех обстоятельств дела, примут исключение за правило – и таким образом закон будет извращен.

Однако проблема заключалась в том, что следствием буквального соблюдения закона в этом случае стала бы война с могущественной Римской империей – война, чреватая множеством бедствий, грозящая общенациональной катастрофой. Поэтому, решая, как поступить с доносчиком Бар-Камцой (или с покалеченным им тельцом), рабби Зхарье фактически предстояло решить, что для него важнее – забота о букве Закона или о будущем народа. И рабби Зхарья выбрал первое.

Как отреагировали на это мудрецы того поколения, в Талмуде не сказано. Судя по тому, что последовало дальше, рабби Зхарье удалось убедить своих коллег. Зато в Талмуде однозначно сказано, что думали об этом мудрецы, жившие уже после разрушения Храма: «По поводу этого рабби Йоханан говорил: смирение рабби Зхарьи бен Евколоса привело к разрушению нашего Xрама, сожжению Святилища и изгнанию народа из родной земли».

То есть, по мнению рабби Йоханана, причиной разрушения Храма стала неспособность рабби Зхарьи (и других мудрецов того поколения?) правильно оценить приоритеты, определить главное и второстепенное.

Как мы видели, Бар-Камца стал предателем, обидевшись на мудрецов за то, что они оказались неспособны заступиться за невинно обижаемого человека. Разумеется, мнением доносчика можно пренебречь. Однако рабби Йоханан тоже предъявляет обвинения мудрецам того времени. И от его слов отмахнуться уже невозможно.

История Камцы и Бар-Камцы – далеко не единственный талмудический текст, упрекающий духовных лидеров того поколения в неверной системе религиозных приоритетов. Приведем еще одну похожую историю из трактата Йома (23а), рассказывающую о своеобразном «спорте», популярном среди молодых священников той эпохи – бежать наперегонки к жертвеннику, чтобы в качестве «приза» получить право совершить жертвоприношение.

«Рассказывают о двух священниках, которые наперегонки бежали к жертвеннику вознести жертву. И один из них обогнал другого на четыре локтя. Тогда второй достал нож и ударил первого в сердце. Вышел отец убитого и сказал: Братья мои, я нашел для вас искупление! Ведь мой сын еще агонизирует, а значит, нож в ране остался ритуально чистым!».

Поскольку в наши дни законы ритуальной чистоты неизвестны большинству наших читателей, поясним, о чем идет речь. Мертвое тело – источник ритуальной нечистоты (тума). Поэтому нож, извлеченный из трупа, а значит, ритуально нечистый, не может быть использован для жертвоприношения. Если же человек еще жив, то нож, извлеченный из его раны, остается ритуально чистым.

Иными словами – отца убитого меньше взволновало то, что сына зарезали у него на глазах, чем то, что из-за нелепого убийства жертвенный нож станет непригоден для ритуала. Поэтому, увидев, что сын агонизирует, и, значит, нож еще ритуально чист, он счел инцидент исчерпанным («Братья мои, я нашел для вас искупление»). Иными словами, можно спокойно продолжать жертвоприношение!

Похоже, редакторов Талмуда, записавших эту историю, тоже несколько шокировала подобная «иерархия ценностей». Поэтому они ограничились лишь одним коротким, но красноречивым комментарием: «Из этого мы видим, что осквернение ножа было тогда для них бо́льшим горем, нежели кровопролитие».

Таким образом, данная история хорошо гармонирует с тем, что мы знаем из рассказа о Камце и Бар-Камце: многие религиозные лидеры эпохи Второго храма считали приоритетами то, что привело впоследствии к национальной трагедии. Не этика и человеческая жизнь были высшим приоритетом для многих религиозных лидеров той эпохи. Куда важнее было для них совсем другое – страх ошибиться при передаче Закона или ритуальная чистота жертвенного ножа.

В свое время Гилель так сформулировал «основной принцип» еврейской религии: «Не делай другому того, что ненавистно тебе» (Вавилонский Талмуд, Шабат, 31а). К сожалению, у многих духовных руководителей того поколения принципы оказались несколько иными. И, по мнению мудрецов последующих поколений, именно это стало одной из причин того, что Храм был разрушен, а еврейский народ изгнан со своей земли.

Автор: Евгений Левин
Обложка: Разрушение Иерусалима римлянами. Дэвид Робертс. 1850 год

© «Лехаим»