«И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, чтобы помнить вечный завет между Б-гом и между всяким живым существом от всякой плоти, которая на земле» (Берейшит, 9:16).

На первый взгляд, все тут понятно. Т.е. вопросов масса. Но не таких, чтобы касались прямого смысла слов Писания.

Однако Раши находит, о чем поговорить и тут. Он цитирует слова «между Б-гом и между всяким живым существом» и поясняет их следующим образом: «Между Высшим Правосудием и вами. Ведь иначе следовало написать: «Между Мною и всяким живым существом». Но вот мидрашистское толкование: когда Правосудие придет уличать и обвинять вас, Я увижу знамение и вспомню».

Вроде бы, Раши прямым текстом объясняет и в чем его вопрос («следовало написать: «Между Мною и всяким живым существом»), и каков ответ («Но вот толкование…»). К сожалению, все не так просто.

В комментарии к Берейшит (19:24) Раши пишет (касательно слов «[И Г-сподь дождем обрушил на Сдом и на Амору серу и огонь,] от Г-спода»): «Для стихов Писания это обычный способ выражения, подобно тому, как Лемех сказал «жены Лемеха» (4:23), а не «жены мои». И также Давид сказал: «Возьмите с собой рабов вашего Г-сподина» (Млахим I, 1:33], – а не сказал «моих рабов». И так же Ахашверош сказал «от имени царя» (Эстер 8:8), а не «от моего имени». Так и здесь сказано «от Г-спода», а не «От Него»». Т.е. в Писании, в целом, и в Пятикнижии, в частности, и, конкретно, в книге Берейшит «обычным способом выражения» является упоминание себя (того, от чьего имени ведется речь) в третьем лице.

Так если это обычный способ выражения, то почему он становится необычным и требующим заковыристого истолкования в нашем случае? Если, конечно, вопрос действительно в том, что «следовало написать: «Между Мною и всяким живым существом»». Ничего не следовало: это обычный способ выражения в Пятикнижии!

(То, что комментарий Раши появляется только в связи с историей Сдома и Аморы, а на отрывок, посвященный Лемеху и его женам, Раши ничего такого не пишет (и вообще никак не комментирует слова «жены Лемеха», легко объясняется тем, что прямая речь Лемеха – это еще не «обычный способ выражения Писания», а всего лишь манера выражаться Лемеха. Кстати, по современным меркам, раздражающе претенциозная. Вот когда само Писание сообщает и формулирует: «И Г-сподь дождем обрушил… от Г-спода», – тут не поспоришь. И задним числом понимаешь, что и Лемех не выпендривался, а просто выражался по-библейски, так сказать.

Спрашивается: зачем Раши нужно истолковывать слова стиха с привлечением мидрашей, выходя, таким образом, на первый взгляд, за установленные самим Раши рамки толкования прямого смысла слов Писания, если можно все списать на «обычный способ выражения»?

И еще несколько вопросов.

Во-первых. Как правило, Раши не поясняет, в чем его вопрос. Он с ходу лупит ответ. И все само собой встает на места. Почему же в данном случае Раши находит нужным выдать такой долгий и сложный монолог: «Между Высшим Правосудием и вами. Ведь иначе следовало написать: «Между Мною и всяким живым существом». Что бы ему не ограничиться первым предложением: «Между Высшим Правосудием и вами»?

Во-вторых, комментарий Раши, на первый взгляд, относится только к словам «между Б-гом». Почему же Раши цитирует как комментируемое и продолжение: «И между всяким живым…»? (И подвопрос: зачем Раши поминает творения в своем комментарии? Несколько раз и на разные лады!)

В-третьих, вся заключительная часть комментария («когда Правосудие придет уличать и обвинять вас, Я увижу знамение и вспомню») кажется лишней, дублирующей уже сказанное, в каждой своей части. Почему так не кажется Раши?

До сих пор – вопросы принципиальные. Теперь несколько технических. Во-первых, что за странная композиция? Сначала Раши кратко излагает идею своего толкования. И только затем дает детальное объяснение? Может было бы логичнее сделать наоборот: сначала все подробно объяснить, а в заключение кратко подвести итог? Во-вторых, Раши множество раз упоминал в своем комментарии к Пятикнижию, что за именем «Б-г» (Элоким) стоит мера Высшего Правосудия. Начиная с комментария на первый стих Пятикнижия, и ниже. Почему же именно в контексте разговора о радуге и т. д. он находит нужным подчеркнуть, что это толкование – именно мидрашистское (т. е. выходящее за рамки прямого смысла слов Писания)? В-третьих, зачем уточнять (в начале комментария), что Правосудие именно Высшее. В других местах Раши говорит о Правосудии («мере Правосудия») и по умолчанию понятно, что оно – Высшее. Зачем же тут уточнять? (В Мидраш Раба, являющемся очевидным первоисточником комментария Раши говорится о «Высшем Правосудии» («Б-г») и «низшем правосудии» («все живые существа»). Что оправдывает уточнения и делает их уместными. Раши же нижнее правосудие не упоминает. Так что смысла в уточнении, вроде, и нет?) В-четвертых. «Между вами». «Между Высшим Правосудием и вами». А не «Между Высшим Правосудием и всяким живым существом». Почему? И не скажешь, что это – для краткости. Потому что в Писании (Берейшит, 9:15) сказано: «И вспомню Я Мой завет, который между Мною и между вами, и между всяким живым существом от всякой плоти». Т.е. «между вами» и «между всяким живым существом» – это о двух разных категориях творений!!! Становится непонятным, о какой именно из них речь? Тем более, что дальше в комментарии Раши упоминает и «всякое живое существо». Что окончательно запутывает вдумчивого читателя.

Внимание! Ответы!

Очевидно, что дело не в том, что сказано «между Б-гом и между всяким живым существом», а не «между Ним и между всяким живым существом». Поскольку это запросто списывается на «обычный способ выражения» в Писании. Дело в другом. В том, что весь стих: «И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, чтобы помнить вечный завет между Б-гом и между всяким живым существом от всякой плоти, которая на земле», – является, по сути, повторением сказанного в тексте Пятикнижия выше. Возникает вопрос: в чем цель этого повторения? Должна же быть цель?

Раши предлагает следующий ответ: в стихе упоминается дополнительный аспект истории, выраженный в словах «между Б-гом и между всяким живым существом», в значении «Между Высшим Правосудием и вами».

До этого стиха речь шла только о том, что со времен заключения Завета миру было гарантировано, что он не будет уничтожен. Ибо всякий раз, когда Всевышнему будет хотеться (Высшее Правосудие будет требовать) уничтожить мироздание, радуга будет напоминать о завете и т. д., и мера Б-жественного Правосудия будет обуздываться.

А тут появляется новый момент: завет не только между Творцом и Творением, но и между Высшей Справедливостью и нами. И, как следствие, о трансформации Высшей Справедливости в Высшее Милосердие.

Эту концепцию Раши начинает развивать еще в комментарии к словам «И вспомнил Б-г Ноаха» (8:1): «Это Имя указывает на Правосудие, которое, однако, обратилось в Милосердие благодаря молитве праведных». В случае с Ноахом Правосудие превращалось в Милосердие благодаря его молитве. В случае с его потомками в качестве катализатора этой реакции стала выступать радуга.

А тут Раши подчеркивает, что речь о завете «между Высшим Правосудием и между вами». Если бы было сказано просто «правосудие», можно было бы подумать, что речь идет о правосудии низшем, т. е. о земной системе правосудия (поддержания законопорядка), которая в Писании также именуется (в некоторых контекстах) «Элоким». Поэтому Правосудие именно Высшее. Ну и «между вами». Вы, т. е. мы – это люди. Ибо только у людей есть свобода выбора, и значит, только они подлежат суду и нуждаются в завете с мерой Б-жественного Правосудия.

Итак, у нас есть два аспекта: глобальный завет между Всевышним и всем миром; и частное его проявление – завет между Высшим Правосудием и благодарным человечеством.

Но возникает вопрос: выше (когда речь идет о глобальном завете) также говорится (как об одной из сторон) об «Элоким». Т.е. используется имя Всевышнего, указывающее на атрибут Б-жественного Правосудия. Иными словами, на протяжении всего рассказа о завете с радугой речь о Высшем Правосудии. А значит, воз и ныне там: непонятно, о чем и зачем стих: «И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, чтобы помнить вечный завет между Б-гом и между всяким живым существом от всякой плоти, которая на земле».

Поэтому Раши продолжает: «Ведь иначе следовало написать: «Между Мною и всяким живым существом»». Речь не о том, что написано как-то не так (отрывок начинается на «И сказал Б-г» и заканчивается на «между Б-гом»), а о том, что только тут имя «Элоким» используется в конструкции «между Элоким и между вами» или т. п. Поэтому только в этом контексте оно будет означать «[персонифицированную] Высшую Справедливость»…

Придется пояснять. Попробуем так. Имя «Элоким», в своем основном значении, означает «Всевышний, как Повелитель и Судья». Т.е. далеко не всегда упоминание этого имени указывает непременно и именно на аспект Правосудия. Чаще – на Строгость, Требовательность, Власть и т.п. В частности, когда говорится (о завете с Ноахом и его потомством): «И сказал Б-г», – имеется в виду, что Всевышний, как Властитель мира устанавливает правила взаимоотношений с Творением: мораторий на уничтожения, радуга и т.д.. И все это на правах Творца. И Правосудие тут особенно ни при чем.

В отличие от слов «между Элоким и между всяким живым существом». Тут, очевидно, речь идет о равных (относительно) сторонах. Что указывает на то, что в данном контексте имя «Элоким» используется в значении «Высшая Справедливость».

Т.е. становится понятным почему Раши важно подчеркнуть, что речь идет именно о мидрашистском толковании. Потому что, если по-простому, так все сводится к «обычному способу выражения».

Но остается еще один вопрос: а какая разница? Если в любом случае Всевышний обещает щадить и не уничтожать мир, то какая разница, как там будет себя вести Его мера Правосудия? Отвечая на этот вопрос, Раши добавляет: «Когда Правосудие придет уличать и обвинять вас, Я увижу знамение и вспомню».

Дело в том, что «уличать и обвинять» (в оригинале там одно, очень экспрессивное слово «лекатрег») – это не просто «обвинять», а прям из кожи вон лезть, чтобы обвинить. Вот как израильская прокуратура, в эти самые дни, «рвется из сил и из всех сухожилий», чтобы посадить за решетку своего премьер-министра.

Неслучайно говорится в наших святых книгах (цитируемых Раши в комментарии на Берейшит, 42:4), что «Сатан уличает и обвиняет (мекатрег) в час опасности». Казалось бы, если есть за что обвинять – обвиняй и в час преуспеяния. А если не в чем обвинить – так и молчи. Даже в час опасности. А дело в том, что есть вещи, за которые в нормальной ситуации не накажут. А вот под горячую руку – запросто. Вот Сатан и старается воспользоваться ситуацией.

И подобным образом Высшее Правосудие делает, в нормальном состоянии, все что только может, чтобы добиться осуждения виновных. И по максимальной строгости. Ну, такая у него, у Правосудия, функция. И вот первая часть завета посвящена регулированию ситуации, при которой мир заслуживает уничтожения. Но Всевышний, храня верность своему слову и заключенному завету, сдерживается и сдерживает меру своего Правосудия.

А есть ситуации, когда человечество более чем заслуживает уничтожения. Когда уже иначе нельзя. Вот для того, чтобы не доводить до беды в подобных случаях, Всевышний позаботился о завете между его Правосудием и нами. Суть которого в том, что когда край, Правосудие преображается в Милосердие. Понять и простить.

Это напоминает нынешнюю ситуацию с воспитанием детей. Строгость окончательно перестала работать. Поэтому единственный способ хоть чего-то добиться – это только добром.

Вот-вот должен прийти Машиах. И станет очевидно, что Б-жественнная Строгость всегда была не более чем формой проявления Милосердия. Собственно, это уже и сейчас очевидно. Но тогда станет зримо. И ничего не нужно будет объяснять. Что, конечно, большое облегчение. Но и реальная угроза серьезной безработицы. Слава Б-гу, что в те времена благоденствие будет всеобщим. А работа у всех евреев будет только одна – Тору учить.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, «Ликутей сихот» т. 30, стр. 31-35.)