Автор: Рав Шимон Соскин, преподаватель проекта «Лимуд»
У каждого человека время от времени возникает необходимость освободить свой дом от накопившегося в нём старья и ненужных вещей. У религиозного еврея среди таких вещей часто оказываются предметы, служившие в прошлом для исполнения заповедей. Как поступать с ними? Можно ли выбрасывать их в мусор вместе с остальными хламом, или же необходимо хранить их у себя «до конца дней»? А, возможно, существует «компромиссный» вариант? Разбору этой темы и посвящена эта статья.
Откроем Вавилонский Талмуд, трактат «Мегила», лист 26б. Там говорится следующее: «Предметы, используемые для святости (на языке Талмуда «ташмишей кдуша»), помещаются в генизу (хранилище). Предметы, используемые для заповеди (ташмишей мицва), выбрасываются. Предметы для заповеди: цицит, лулав, шофар, сукка. Предметы для святости: сумка для переноса свитков Торы, тфилин и мезуз; чехлы для свитков Торы и тфилин; ремешки тфилин».
Из данного текста ясно видно, что предметы заповеди разрешено выбрасывать. Причём никаких ограничений здесь не оговорено. Рабейну Ицхак Альфаси (сокр. Риф, Марокко, XI в.) и рабейну Ашер (сокр. Рош, Германия, 1250-1327гг.) – величайшие авторитеты алахи – приводят эти слова Талмуда в качестве практического закона, ничего к ним не добавляя и не делая никаких замечаний. По их мнению, получается, что предметы заповеди, по сути, ничем не отличаются по статусу от обычных будничных вещей, и еврей, в принципе, имеет полное право избавиться от них, как пожелает…
Однако у Рамбама (раби Моше бен Маймон, Испания, Египет, XII в.) в законах цицит написано следующее: «Если нити цицит оторвались, то можно выбрасывать их в мусор, потому что в них самих нет святости». Вместе с тем Рамбам выдвигает условие: «если оторвались». Значит, если нити цицит всё ещё прикреплены к одежде или талиту, то нет разрешения на их выбрасывание вместе с одеждой. Откуда взялось у него это условие? Ведь из прямого смысла слов Талмуда этого не видно!
Есть у нас одна старинная книга – «Шеильтот». Она написана одним из вавилонских Гаонов равом Ахаем в VIII веке и является очень авторитетным алахическим кодексом, разделённым по принципу недельных глав Торы. Там, в 126-ой шеильте, рав Ахай пишет так: «Запрещено сынам Израиля использовать для личных нужд предметы, служащие для исполнения заповеди. Например, привязывать что-либо нитями цицит, прикреплёнными к талиту; нюхать ветки мирта, что в лулаве; откусывать от этрога, используемого для заповеди «арбаа миним» в Суккот. Ведь только те предметы, которыми уже была исполнена заповедь, дозволены к выбрасыванию».
На чём основывается это мнение? Дело в том, что в трактате «Шабат», лист 22а, сказано: «Запрещено использовать свет ханукальных свечей для пересчитывания денег». Мудрец Шмуэль в Талмуде возражает: «Разве у свечей есть святость?» Возражение резко отвергается равом Йосефом: «Ведь у крови птиц и диких животных тоже нет святости, однако в повелении Торы покрывать землёй их кровь после шхиты сказано: «И прольёшь их кровь и покроешь её землёй». Из чего мы учим, что действие покрывания землёй должно осуществиться именно рукой (по аналогии с «проливанием» крови, то есть действием шхиты), но ни в коем случае не ногой! Соответственно, отсюда ясно просматривается принцип – Тора не желает, чтобы её заповеди исполнялись недостойным, позорящим образом. Пересчитывание же денег при свете ханукальных свечей тоже подпадает, по мнению рава Йосефа, под определение «недостойного и пренебрежительного отношения к заповеди», и потому запрещено.
Рав Ахай Гаон, опираясь на данное заключение Талмуда, распространяет этот запрет также и на вышеприведённые действия, запрещая в том числе и выбрасывание предметов заповеди (участвующих в данный момент в её исполнении) в мусор. В соответствии с этим своим пониманием он резко сужает простой смысл слов Талмуда в трактате «Мегила»: «К выбрасыванию в мусор дозволены не все предметы заповеди, а лишь те, что уже прекратили служить её исполнению».
Рамбам соглашается с мнением автора «Шеильтот» и фиксирует данное понимание в качестве алахи в своём своде законов «Мишнэ Тора». Получается, что перед нами алахическое разногласие. С одной, устрожающей, стороны, рав Ахай Гаон и Рамбам, с другой, облегчающей, Риф и Рош.
Сын Роша, рабейну Яаков (сокр. Тур по названию его фундаментального свода законов «Арбаа Турим») оспаривает мнение автора «Шеильтот». По его мнению, приведённые ситуации вовсе не похожи. В случае засыпания крови ногой само действие заповеди производится позорящим образом. В примерах же рава Ахая Гаона заповедь продолжает осуществляться, как и прежде – нити цицит висят на углах талита, мирт с этрогом «функционируют» в качестве «четырёх видов». Лишь параллельно с этим человек использует данный предмет ещё и для личных нужд. То есть с точки зрения буквы закона, «опозоривания» заповеди здесь не происходит. Однако, заключает Тур, на практике правильнее будет, всё-таки, устрожить в соответствии с мнением автора «Шеильтот».
Автор «Шулхан Аруха» рабейну Йосеф Каро (Цфат, XVI в.) в своём комментарии «Бейт Йосеф» на «Арбаа Турим» не соглашается с Туром. Допустим, пишет он, Тур прав в отношении примеров из «Шеильтот». Но что он сможет возразить на запрет Талмуда пересчитывать деньги при свете ханукальных свечей? Ведь и там заповедь продолжает осуществляться как и прежде, но, несмотря на это, запрещено «подключаться» к ней ради извлечения личной пользы! На основании этого доказательства рабейну Каро выбирает в качестве практической алахи мнение Рамбама. И так он постановляет в «Шулхан Арухе» («Орах Хаим», п. 21, п. 1): «Нити цицит, оторвавшиеся от талита, можно выбрасывать в мусор, так как в них самих нет святости; однако всё то время, что они прикреплены к нему, запрещено пользоваться ими, в частности, для привязывания к ним чего-либо и тому подобных действий, потому что этим позорится заповедь».
Обратим внимание: даже по этому устрожающему мнению разрешено выбрасывать в мусор уже не используемые для исполнения заповеди предметы. Что же подпадает под это определение? Выше были приведены слова автора «Шеильтот»: «Предметы, которыми уже была исполнена заповедь, дозволены к выбрасыванию». Что это означает? Относится ли это понятие, например, к шофару после Рош Ашана? Вроде бы, да, относится. Ведь время его заповеди уже прошло, сейчас он лежит «невостребованным», и теперь, по идее, можно его уже и в мусор…
Однако автор комментария «Байт Хадаш» на «Арбаа Турим» (сокр. Бах, Польша, 1561-1640 г.г..) считает иначе. По его мнению, предметом спора между автором «Шеильтот» и Туром никак не может быть талит с нитями цицит «в действии», то есть тот, который еврей в данный момент носит на себе. Ведь тогда Тур обязан согласиться, что привязывание чего-либо к его нитям считается исполнением заповеди позорящим её образом. А если так, то речь ведётся лишь о талите, лежащем в шкафу на полке. И поэтому, в соответствии с мнением рава Ахая Гаона, получается, что и к предметам, не принимающим в данный момент непосредственного участия в исполнении заповеди, относится понятие «действие, позорящее заповедь». Соответственно, их тоже нельзя использовать для личных нужд или выбрасывать в мусор.
И тогда, заключает Бах, мы обязаны прийти к выводу, что предметами заповеди, дозволенными к выбрасыванию или использованию, могут считаться лишь такие предметы, которые потеряли физическую способность служить её исполнению – то есть сломанные, сгнившие, искривившиеся и т.п. Однако целый шофар после Рош Ашана – это то же самое, что и нити цицит на талите, лежащем на полке. И поэтому, всё то время, что он сохраняет «товарный» вид и пригоден в потенциале к исполнению заповеди на будущий год, его нельзя выбрасывать или использовать «в корыстных целях». (По этой логике также выходит, что сукку, оставшуюся неразобранной после праздника, нельзя использовать для личных надобностей – ни под склад, ни под гараж, ни есть в ней, ни спать – ничего).
У Баха нашлись оппоненты, в частности, автор комментария «Турей Заав» на «Шулхан Арух» (сокр. Таз; он, кстати, приходится Баху зятем). По его мнению, предметом дискуссии является именно талит «в действии», причём правда, считает Таз, на стороне Тура. Таз рассуждает так:
— В отличие от «предметов для святости», упомянутых в трактате «Мегила», у предметов заповеди нет «самостоятельной» святости, и вся необходимость относиться к ним с нужной долей почтения и трепета проистекает лишь из уважения к той заповеди, исполнению которой они служат. А если так, то вполне можно утверждать, что в момент, когда человек решает, что он больше не заинтересован в том, чтобы данный предмет служил ему для исполнения заповеди, с него тут же автоматически «слетает» весь его «заповедный» статус. (Например, у него появилась необходимость попользоваться им для каких-то своих целей или просто захотелось избавиться от него.) И теперь в отношении него заповедь не может быть опозорена «в принципе», ведь используется и выбрасывается не шофар, а просто бараний рог; не лулав, а пальмовый побег в обрамлении веточек; не цицит, а просто верёвочки…
Так, по мнению Таза, понимает данный вопрос Тур. Кроме этого, и на возражение рабейну Каро на мнение Тура, у Таза имеется достойный ответ. Смысл его в том, что в ситуации с пересчитыванием денег при свете ханукальных свечей, человек, желая использовать их свет в «меркантильных» целях, в то же самое время не хочет, чтобы они прекратили гореть во имя исполнения заповеди Хануки. Ведь в таком случае ему придётся после пересчёта денег потушить их, и вновь зажечь уже во имя заповеди. А зачем ему эти заботы; да ещё дополнительный расход масла… В общем, психологическая оценка натуры человека явно показывает, что в подобном случае он постарается убить двух зайцев «одной свечой» – «заставить» свечи гореть одновременно и для Хануки, и для подсчёта «наличности». А это уже явно «тянет» на статью «действие, позорящее заповедь», и поэтому запрещается Талмудом. В отношении же нитей цицит и т.п., в отличие от этого, данной психологии «срабатывать» вовсе незачем, и поэтому такие предметы заповеди автоматически теряют свой алахический статус при подобных обстоятельствах.
Данное новаторское мнение Таза не принимается алахическими авторитетами последующих поколений. Автор комментария «При мегадим» (Польша, XVIII в.), а за ним и «Мишна Брура» (конец XIX в.) постановляют в качестве алахи устрожающее мнение Баха. Из этого следует, что нам запрещено по алахе выбрасывать на свалку или в мусорный бак талит с цицит, шофар, ветки сукки, а также лулав и этрог всё то время, пока они ещё физически пригодны к исполнению заповедей. Однако в отношении их использования для будничных нужд, алаха выглядит иначе. Дело в том, что «Мишна Брура» приводит мнение очень авторитетного законоучителя – автора комментария «Маген Авраам» (Польша, XVII в.), разрешающего использовать для личных нужд сукку по прошествии праздника.
Причём, по мнению «Мишны Бруры», он разрешает это и в отношении шофара и лулава. Однако, в отношении нитей цицит, утверждает «Мишна Брура», «Маген Авраам» устрожит. Почему? Потому что, ввиду того, что талит с цицит носится ежедневно, несмотря на то, что его снимают на ночь (или после молитвы), он никогда не считается «прекратившим использоваться для заповеди». В отличие от сукки и т.п., чьи заповеди исполняются через длительные перерывы, и поэтому, по истечению их времени, разрешаются к использованию. На практике, почему-то, принято облегчать закон лишь в отношении сукки, но не в отношении лулава и шофара.
А каков будет закон в отношении, скажем, бокала для кидуша или подсвечников для субботних свечей? Их, по букве закона, можно выбрасывать в мусор «просто так». Дело в том, что при внимательном рассмотрении выясняется, что статус «предмета заповеди» к ним не относится. Да, мудрецы повелели зажигать субботние свечи и произносить кидуш над бокалом вина. Но предметами заповеди здесь выступают лишь сами свечи (то есть масло с фитилем или парафиновые столбики) и само вино, в то время как подсвечники и бокал несут лишь вспомогательную функцию «держащей основы». Более того, даже нож для шхиты, несмотря на то, что шхита есть повеление Торы, не имеет данного статуса. Ведь в Торе не сказано «режь скотину ножом», а даётся лишь абстрактное указание на необходимость шхиты для дозволения мяса в пищу. Соответственно, определение заповеди в том, чтобы животное было зарезано кошерным образом, а уж чем – не столь важно… И в этом коренное отличие данных предметов от цицит, шофара и других, упомянутых в трактате «Мегила». Ведь о них открыто сказано в Торе, что именно ими должна исполняться заповедь.
Получается, что нет никакой проблемы использовать бокал для кидуша и в будни, и потягивать из него, скажем, кока-колу через соломинку, а ножом для шхиты – резать салат… Но вот уже свечу для авдалы, например, изначально неправильно использовать под «будничное» освещение, так как её статус соответствует статусу шофара и т.п.. То есть она сама по себе — предмет заповеди, исполняемой через ощутимые промежутки времени. Однако, учитывая то, что и в отношении шофара и т.п. буква закона разрешает «будничное» использование по истечении времени их заповеди, можно облегчить и в отношении свечи для авдалы в час большой нужды. (Например, если вырубилось электричество и позарез нужна свеча. Естественно, мы говорим о буднем дне).
Необходимо отметить, что хотя буква закона и дозволяет выбрасывать бокал для кидуша и т.п. в мусор, всё же и в отношении них действует принцип «анага това», то есть проявления правильного отношения. Это должно выражаться в том, что перед выбрасыванием подобные вещи следует поместить в непрозрачный пакет или обернуть во что-либо, чтобы избежать их непосредственного контакта с мусором. А поможет ли подобное «оборачивание» в отношении «конкретных» предметов заповеди, таких как шофар, цицит и т.п.? Ответ зависит от понимания того, в чём суть элемента «позора». Состоит ли он в действии выбрасывания их в мусор: в самом факте нахождения среди грязи и отбросов, или в том, что предметы заповеди видны стороннему наблюдателю при такой обстановке. Согласно второму пониманию, непрозрачный пакет поможет и тут, а по первому – никакой пакет не поможет. Так вот, по мнению современных законоучителей (в частности автора известного аналитического труда «Питхей Тшувот») следует запретить выбрасывание предметов заповеди в мусор даже в таких пакетах…
Как же поступать желающему избавиться от подобных предметов? Книги по алахе предлагают два варианта:
— Положить их где-нибудь на задворках дома – то есть не на свалке и в тоже время вне дома.
— Положить вблизи свалки или мусорного бака, но на таком расстоянии от них, чтобы эти предметы не воспринимались, как валяющиеся в мусоре.
И даже если ясно на «сто процентов», что они будут забраны городскими службами по уборке, помещены вместе с остальным мусором и увезены на общегородскую свалку, это разрешение остаётся в силе. Ведь не мы, в конце концов, положили их в мусор, и, следова- тельно, заповедь нами не опозорена. А то, что мы этому способствовали косвенным образом, в данном случае не меняет дела. Ведь, по мнению Рифа и Роша, разрешено выбрасывать предметы заповеди без ограничений. Поэтому хотя алаха и установилась по устрожающему мнению автора «Шеильтот» – это верно лишь в отношении прямого действия выбрасывания, однако косвенным образом способствовать этому разрешается.
Всё вышесказанное относится к предметам заповеди, не утратившим цельность и пригодным к исполнению заповеди. Однако предметы, потерявшие «профпригодность», по всем мнениям, включая Баха, разрешены к выбрасыванию непо- средственно в мусор. И так пишет «Шулхан Арух»: «Нити цицит, оторвавшиеся от талита, можно выбрасывать на свалку». Соответственно, то же самое относится и к сломанному шофару, и к высохшему лулаву и т.п.. Следовательно, их, без сомнения, можно также и использовать для личных нужд. Но все ли виды использования дозволены?
Заглянем в следующий пункт данного параграфа «Шулхан Аруха». Читаем: «Износившиеся молитвенные талиты не разрешается использовать для вытирания грязи или чего-либо другого, позорящего их; а следует выбросить их с тем, чтобы они истлели сами по себе».
Тут впервые упомянуто понятие «позорящее использование». Источник этого закона – трактат «Шабат», лист 125б. Там говорится: «Лоскуты прозмиёт, размером меньше, чем три на три пальца, запрещены к переносу в Шабат, потому что непригодны ни для богатых, ни для бедных». Имеется в виду, что так как они не могут быть использованы ни для какой цели, они автоматически приобретают статус «мукце» (вещи, запрещенной к использованию) . Прозмиёт – это, по мнению комментаторов, четырёхугольная одежда-талит. И возникает вопрос: ведь такие лоскуты вполне «функциональны», например, для вытирания грязи или в качестве «гигиенических салфеток» и т.п. Почему же они «мукце»?
Раби Авраам бен Давид (сокр. Раавад, Прованс, XII в.) даёт такой ответ: Речь здесь ведётся о лоскутах не обычной одежды-талита, а именно молитвенного талита. Именно к нему люди относятся с особым пиететом, так, что даже после того, как он сносился и начал расползаться на лоскуты, они не хотят использовать его «останки» для чего-либо неприятного и позорящего, а просто выбрасывают его, и он истлевает окончательно.
Это мнение Раавада и приведено в «Шулхан Арухе» во втором пункте параграфа. Сравнивая его с пунктом первым, мы замечаем, что в отношении использования оторвавшихся нитей цицит ни о каких ограничениях не упоминается. На основании этого Таз заключает, что такие нити цицит дозволены даже к «позорящему» использованию. Однако автор «При Мегадим» считает, что сказанное в пункте втором относится и к пункту первому. Поэтому даже «простые» предметы заповеди, потерявшие цельность, запрещено пускать на «позорное» использование.
Получается, что в соответствии с «Шулхан Арухом» действуют следующие правила:
а) целые предметы заповеди запрещены даже к простому использованию, и тем более – к выбрасыванию в мусор;
б) ставшие непригодными предметы заповеди дозволены к выбрасыванию и к использованию (по Тазу – даже «позорному», по «При Мегадим» – только к «простому»);
в) сносившийся молитвенный талит дозволен к выбрасыванию и к простому использованию; но к «позорному» – запрещён (и даже лоскуты от него).
Кроме того, в отношении «простого» использования целых предметов заповеди по прошествии времени заповеди (исполняемой не ежедневно) сложился обычай облегчать закон в отношении сукки (а в случае большой необходимости можно облегчить и в других предметах).
Приведём примеры использования, определяемого как «позорное» по отношению к предметам заповеди: вытирать ими пот, высмаркиваться в них, чесать ими в голове, счищать ими грязь, вытирать о них грязные руки (и даже в вытирании мокрых рук следует устрожить). «При Мегадим» запрещает перешивать талит (и даже талит катан) на трусы и другие виды нижнего белья. Также не следует держать предметы заповеди вместе с грязным бельём.
А вот в отношении протирания очков молитвенным талитом имеется разногласия законоучителей. Дело в том, что есть авторитеты алахи, считающие, что не только нити цицит, но и само полотно талита имеет статус предмета заповеди (об этом чуть ниже). И тогда должно выходить, что во время молитвы (а по мнению Баха – и после неё) запрещено даже «простое» использование талита, и тем более – позорящее. Но есть и другое мнение, по которому полотно талита не считается предметом заповеди. Однако и по этому мнению запрещено использовать его (а также полотно талит катана) позорящим образом. И тогда вопрос заключается в том, подпадает ли вытирание стёкол очков под определение «позорящее использование».
Так вот, рав Шломо Залман Ойербах запрещает это. Однако есть и мнение, по которому, если необходимость протереть очки возникла в процессе молитвы или изучения Торы, разрешено использовать для этой цели молитвенный талит (и тем более, талит катан), чтобы не отвлекаться и не терять время на поиск чего-либо другого.
Вышеприведённые принципы закона «Шулхан Аруха» и являются практической алахой для идущих за его мнением, то есть евреев-сефардов. Однако ашкеназы, идущие за мнением раби Моше Иссерлиса (сокр. Рамо), встретятся здесь с дополнительным устрожением. Дело в том, что Рамо приводит в своих примечаниях на «Арбаа Турим» мнение автора алахического сборника «Коль Бо» (Германия, XIII в.), который тоже цитирует вышеупомянутое мнение Раавада, но с весьма значительными изменениями относительно текста цитаты, приводимой раби Йосефом Каро. В частности, «Коль Бо» называет молитвенный талит «предметом заповеди», а также – самое интересное – пишет, что его запрещено выбрасывать (даже после того, как сносился). А то,что Талмуд в трактате Мегила в открытую дозволяет выбрасывание предметов заповеди, означает, по мнению автора «Коль Бо», лишь то, что их не нужно класть в генизу (в отличие от предметов святости). Однако, «конкретное» выбрасывание в мусор, и вообще, любые действия, несущие в себе «позорящий» оттенок, запрещены в отношении предметов заповеди, как недостойное поведение…
Рамо берёт данное мнение в качестве алахи. На слова «Шулхан Аруха»: «Нити цицит, оторвавшиеся от талита, можно выбрасывать на свалку». Рамо добавляет: «А есть те, кто говорит, что даже после того, как они оторвались от талита, нельзя проявлять к ним позорящее их отношение и выбрасывать их в непотребное место – лишь только необязательно класть их в генизу».
Законоучители обращают внимание на тот факт, что во втором пункте параграфа, где говорится о талите, Рамо уже не упоминает данный запрет на выбрасывание. На основании этого пишет «Мишна Брура», что, по мнению Рамо, даже те, кто устрожают в отношении предметов заповеди, облегчают в отношении талита, и, поэтому, его разрешено выбрасывать! Данное понимание весьма странно. Ведь каждый, кто откроет «Коль Бо» – источник мнения Рамо, ясно увидит, что как раз из талита он и выводит запрет на выбрасывание в мусор предметов заповеди! Поэтому и «молчание» Рамо в пункте о талите вполне объяснимо. О нём ведь в открытую говорится в источнике, в то время, как распространение данного принципа на такие предметы заповеди как нити цицит, требует особого упоминания, и поэтому добавлено им к закону «Шулхан Аруха».
Как бы то ни было, в нашей теме, согласно Рамо, вырисовывается следующая картина:
а) предметы заповеди, целые или испорченные (и даже их обломки), запрещены к выбрасыванию в мусор и к использованию позорящим образом;
б) «простое» использование разрешено в отношении «непригодных» предметов заповеди (но не целых, кроме сукки после праздника);
в) по «Мишне Бруре» разрешено выбрасывать молитвенный талит в мусор (однако, согласно принципу «правильного отношения» следует, конечно же, предварительно обернуть его в непрозрачный пакет и т.п.).
Такова «буква закона» по Рамо. Однако он сам считает нужным привести также и обычай так называемых «медакдеким», то есть исполняющих заповеди особенно скрупулёзным образом, которые устрожали ещё больше и помещали даже уже непригодные предметы заповеди в генизу. И так пишет там Рамо в завершение: «А на того, кто устрожает и старается максимально скрупулёзно исполнить заповедь, снизойдёт благословение небес…» Из этого видно, что именно это последнее мнение и рекомендуется им для практического исполнения.
Подведём итоги. Было показано, что наш закон выводится из следующих основных источников:
а) трактат «Мегила», лист 26б – предметы заповеди выбрасываются;
б) трактат «Шабат», лист 22а – предметы заповеди запрещены к использованию в личных целях, так как этим позорится заповедь;
в) книга «Шеильтот» – по той же причине запрещено выбрасывать предметы заповеди в мусор (смысл слов в «Мегиле» резко сужается – лишь «после» заповеди);
г) Бах – запрещение в силе всё то время, что предметы заповеди пригодны к её исполнению («после» заповеди означает физическую непригодность);
д) Раавад (цитата «в версии» «Шулхан Аруха») – изношенный молитвенный талит (и даже лоскуты от него) запрещены к «позорящему» использованию; выбрасывание – разрешено;
е) Раавад («версия» «Коль Бо») то же самое относится и к «отслужившим» предметам заповеди; выбрасывание – запрещено (смысл слов трактата «Мегила» сужается «до обратного знака»: выбрасываются – означает «не выбрасываются»).
Вывод алахи: Рамо устрожает по мнению «Коль Бо», да ещё предписывает изначально действовать по обычаю «медакдеким» – класть отслужившие предметы заповеди (и даже их обломки, остатки, обрывки ит.п.) именно в генизу. «Шулхан Арух» остаётся «в рамках» пунктов «в» и «д».
Получается, что на практике нужно поступать так. То, что можно поместить в генизу (оторванные нити цицит, шофар, талит и тому подобные небольшие предметы) нужно изначально положить в генизу. Если же поблизости нет генизы, а также в случае больших предметов, можно положить их на задворках дома, в глухих уголках парка, на обочине дороги и даже вблизи мусорного бака или свалки, только на таком расстоянии, чтобы они не воспринимались, как лежащие в мусоре). Однако класть их непосредственно в мусор запрещено, даже в непрозрачном полиэтиленовом пакете. (В отношении талита можно облегчить в этом, опираясь на разрешение «Мишны Бруры»).
Однако подобное позволено изначально в отношении предметов не самой заповеди, а лишь «обслуживающих» её. Таких как бокал для кидуша, подсвечники, блюдо для пасхального седера, ёмкость для благовоний для авдалы и т.п. Кстати, кипа, как ни странно, не имеет даже такого «облегчённого» статуса, и её можно выбрасывать «как вздумается».
В заключении отметим, что в отношении «отслуживших своё» предметов заповеди имеется ещё одна возможность, а именно – использовать их для какой-либо другой заповеди или просто «богоугодного» дела. Например, в книгах по алахе упоминается обычай использовать лулав в качестве «топлива» для костра, в котором сжигается хамец в канун Песаха («Питхей тшувот» добавляет сюда также костёр на Лаг ба-омер), а оторванные нити цицит – в качестве закладки для святых книг. А если так, то на вопрос, вынесенный в заголовок статьи, можно дать ещё один ответ. Зачем сбрасывать ветки сукки и её деревянные щиты-стенки на обочину шоссе или в лесу, если можно с треском сжечь их в «костре заповеди»? Правда, тут же возникает вопрос, где держать их до Песаха? К тому же, наверное, далеко не всем приятен «дым отечества» от еловых веток.
