После рассказа о сотворении мира Тора переходит к описанию ключевых этапов развития человечества, представляющих собой историю потомства двух сыновей Адама – Каина и Шета.
На первый взгляд, эти двое – полные противоположности. Каин успел пожить (правда, недолго, но все-таки) в Ган Эдене, стал первым упомянутым в Торе приносителем жертв Всевышнему, убил брата, по ходу следствия вел себя вызывающе, вину отрицал, без определенного места жительства, потомство оставил многочисленное, но изначально обреченное на вымирание. Шет же родился и прожил всю жизнь праведником, ни в чем предосудительном замечен не был и стал праотцом всего (послепотопного) человечества. Потусить, наверное, было бы интереснее с Каином. В потомках числиться – однозначно, у Шета.
Но вот что интересно: у обоих было по потомку, которых звали Ханохами. Сын Каина и один из потомков Шета. При этом имена обоих отражают тот факт, что они были противоположностью своих предков. Про Ханоха, сына Каина, сказано (Берешит, 4:17): «И познал Каин жену свою; и зачала она и родила Ханоха. И стал он строить город, и назвал он город по имени сына своего – Ханох». Он, который стал строить – это Каин. Сам он был обречен вести кочевую, бедуинскую жизнь. А для сына построил город. Да еще и назвал этот город именем сына. Очевидно, чтобы подчеркнуть, что тот будет жить по-человечески.
А про Ханоха, который потомок Шета, сказано (5:214): «И ходил Ханох с Б-гом, и не стало его, ибо взял его Б-г». Т.е., когда Тора говорит о Ханохе I – упор на строительство и поддержание существования. А когда о Ханохе II – на противоположное существованию: «и не стало его».
Как известно, Тора – это не летопись, не исторический труд. Тора – это сборник указаний, касающихся порядка и верного образа исполнения Б-жьих заповедей. Все сказанное в Пятикнижии работает на эту цель. Поэтому даже в части, посвященной допотопным временам («первое тысячелетие»), упоминаются только те немногие события, которые так или иначе оказали влияние на все будущее человечества (потомков Шета). Предположим то, что касается обстоятельств, при которых этот мир покинул Ханох II – они заслуживают особого упоминания. Все предки и потомки Ханоха умирали под присказку Торы «и умер он». А вот Ханох удостоился того, что «и не стало его, ибо взял его Б-г». Прямое упоминание о том, что можно покинуть наш мир живым. Лайфхак! Но зачем нам знать о том, что Каин отгрохал своему Ханочке город его имени? К чему нам эта информация?
Ряд мидрашей, а вслед за ними и ряд комментаторов Писания, считают, что о строительстве города Ханоха рассказывается для того, чтобы подчеркнуть какой все-таки нехороший человек был Каин и как заслуженно он отгреб от Всевышнего и т. д. Сейчас нам неважно, как именно это доказывается и из чего выводится. Важно то, что это, очевидно, не прямой смысл слов Писания. Построить для сына город (если не на бюджетные средства) – это хорошо. И даже трогательно. И представляется, что речь не о том, какой Каин плохой, а о том, какой он хороший. Да, он согрешил, да убил, Но! Он признал свою вину (правда не сразу, но все-таки). Покаялся. Раскаялся первым в мире! (В Мидраш Раба сказано, что Адам научился раскаянию у Каина!) Принял на себя приговор суда и честно отбыл наказание от звонка до звонка. И, что самое главное, не удовлетворился этим. А совершил конкретные поступки, направленные на компенсацию нанесенного им вреда и искупление вины: родил сына («взамен» невинноубиенного Эвеля) и построил город, чтобы люди жили там, а не бедуинствовали в подражание ему самому.
И тогда понятно, в чем заключается урок этой истории: слезы и сопли раскаяния – это прекрасно. Но никакое раскаяние недостаточно без позитивных действий, направленных на исправление.
В противоположность Каину (эпохи рождения Ханоха и возведения для него города и т.д.) Ханох II, по ряду мнений, был целиком сосредоточен на себе, на самосовершенствовании, на собственном приближении к Б-жественному. За счет, естественно, посильного воздействия на этот мир. И Всевышний наказал его, прибрав гораздо раньше, чем считалось нормальным в те времена (см. Раши к 5:24: «Раньше времени его»).
Иными словами, если по простому, то перекличка имен Ханохов в том, что на примере первого из них мы учимся тому, что нет худа без добра: грехопадение – трамплин для раскаяния и дальнейшего духовного роста. Главное – не упустить свой шанс и – ключевой момент! – дожать раскаяние до полноты, воплотив его в конкретные Б-гоугодные поступки и т. д. А на примере второго Ханоха мы учимся тому, что праведность, замкнутая на себя и не проявляющаяся вовне – опасная и даже вредная штука.
Короче говоря, и грех (при условии раскаяния) не однозначно плох, и (бесплодная) праведность совсем не однозначно хороша. Такая теория относительности имени Ханохов.
Это все по-простому. Но у евреев же по-простому не бывает. Всегда есть дополнительные, совсем не простые уровни. В том числе такие, на которых все сказанное в Торе (особенно Каин, о значении имени которого котором прямым текстом сказано (4:1), что оно – «Обрела я мужа с Господом». Это – о Каине!) касается каждого из нас и описывает происходящее с каждым из нас. Вечная история.
В общем и целом история мироздания делится на две части: допотопное (т. е. существование мира в том виде, в котором тот был обречен на уничтожение) и постпотопное (когда неуничтожение мира было гарантировано прямым обещанием Всевышнего). Этот период делится на два подпериода: до дарования Торы (когда мир уже получил права на существование, но это существование все еще было лишено смысла) и после дарования Торы (когда у существования мира появился смысл).
Этим этапам истории мироздания в служении человека (которому дарована Тора) соответствуют два (вполне дозволенных формально Торой) варианта: т. н. «подход бен Азая», легендарного мудреца, который был настолько погружен в изучение Торы, что прожил практически всю жизнь отшельником: ни семьи, ни детей, ни какого-то ремесла, никакой общественной деятельности – только изучение Торы. Второй вариант – нормальный. Ну, скажем корректнее: нормативный. Когда человек, следуя Б-жьей воле, предписывающей обживать этот мир, делит свое время между изучением Торы (работой над собой) и «мирской» деятельностью: поисками источников пропитания, воспитанием детей, обучением учеников, созданием разнообразных материальных ценностей и т. д. и т. п.
Сказано в «Пиркей авот»: «На трех вещах держится мир». На Торе, на молитве и на добрых делах». Где «добрые дела» – это заповеди (и ничто другое). И каждый из этих трех аспектов служения допускает один из двух вышеупомянутых подходов.
Тора: Тору можно (и нужно) учить ради нее самой, ради процесса, ради исполнения заповеди учить Тору. А можно – чтобы знать, как исполнять заповеди. Ради конкретного результата.
Молитва: молиться можно (и нужно) для того, чтобы испытать чувство единения со Всевышним. А можно (и тоже нужно) для того, чтобы испросить у Всевышнего милости и удовлетворения всех наших нужд и т. д.
Добрые дела (заповеди): заповеди можно (и нужно) соблюдать для того, чтобы исполнить заключенную в них волю Всевышнего. А можно для того, чтобы посредством заповедей улучшить и возвысить окружающий нас мир.
Невооруженным глазом видно, что оба подхода не только легитимны, но и имеют каждый свои преимущества. И в основе каждого из них лежит манера поведения одного из сыновей Адама: Каина и Шета (и их потомков – ханохов).
Каин стал символом мира, каким тот был до дарования Торы и до Потопа: обреченного, не имеющего права на существования мира. Поэтому и служение его было полностью оторванным от судеб мира, ни на секунду не направленным на то, что все равно обречено. Все – только им и Всевышним. Потому и жертвоприношение его (приношение от этого мира!) не было принято, как неиманнентное его типу служения. Не в свои сани сунулся. А Шет, прапрапрадед Ноаха, от которого произошло современное человечество, включая получивший Тору еврейский народ, символизирует собой служение, направленное на улучшение и изменение всего мироздания.
При этом у Каина был Ханох, для которого Каин построил город. Т.е. все-таки вложился в улучшение мира. И среди потомков Шета был Ханох, который «ходил с Б-гом», т. е. был совершенно отрешен от творящегося в этом мире.
Что мы из этого учим? Что в идеале необходима комбинация двух подходов. В каких пропорциях – это уже вопрос тактики.
На практическом уровне совершенно очевидно, что человеку изучающему Тору ради нее самой совершенно необходимо изучать и законы исполнения практических заповедей. Без этого – никак. Но, с другой стороны, и механическое изучение, без того, чтобы чувствовалось, что изучается именно Тора Всевышнего, а не еще одна человеческая премудрость – не дело. Так что и в изучении, заточенном на исполнение, обязан присутствовать элемент «отвлеченности».
Та же история с молитвой. С одной стороны, какой бы возвышенной ни была молитва, она обязана быть направлена в конечном счете на преображение в этом мире. А с другой, в самой незамысловатой, рабоче-крестьянской молитве, полной просьб о достатке, здоровье и качестве телепередач, должно чувствоваться, что мы обращаемся к Царю Царей и Творцу этого мира и т. д.
И, наконец, заповеди. Как бы высоко не метил исполняющий заповедь, он должен исполнять заповедь в строгом соответствии с соответствующими законами, в определенном порядке и т. д. При этом, ясное дело, механическое исполнение заповеди недостаточно. Необходимо подобающее намерение исполнить Б-жью волю, самоотречение и т.д.
Дуализм этой истории, естественно, находит отражение в имени Ханох. Ханох от «хинух» (воспитание). На первый взгляд, воспитание – не самоцель. Цель (еврейского воспитания) – получить воспитанного в духе еврейства взрослого человека, изучающего Тору, молящегося и исполняющего заповеди как положено. Но если подумать, то воспитание – это то, что формирует верующего человека. Основа основ. Решающий фактор.
В целом, служение человека состоит из изучения Торы, молитвы (в которых главным является духовный аспект, связанный с «подходом» Каина) и исполнения заповедей, в которых главным является практическое исполнение, материальное действие («подход Шета»). В каждом из аспектов, как уже было объяснено, совершенно необходимо сочетание (в той или иной пропорции) «отвлеченности» (Каин) и «приземленности (Шет). И единственный способ достичь этого – получить правильное воспитание (хинух).
В изучении Торы, каким бы возвышенным и абстрактным оно ни было, для того, чтобы гарантировать (насколько это возможно) верность выводов, необходимо (необходимо!) самоотречение ради высшей, подлинной истины, заключенной в слова Торы. Если этого не будет, то найдется достаточно психологических механизмов, которые заведут не дай Б-же куда. Моментально.
Особенно это верно применительно к еврейскому законодательству. Прям так и постановляется в кодексах, что залогом верности ѓалахического постановления является Б-гобоязненность постановляющего. Ученость – само собой. Но ученость не гарантирует ничего. А Б-гобоязненность, казалось бы, не имеющая отношения – гарантирует. Согласитесь, показательно.
Та же история с молитвой. Когда мы просим у Всевышнего удовлетворить наши потребности, мы (в крайнем случае, подсознательно) имеем в виду, что это нужно нам для того, чтобы иметь возможность полноценно служить Всевышнему, исполнять его заповеди и т. д. И без этого момента молитва имеет все шансы (все!) остаться неуслышанной. С другой стороны, если мы по максимуму отрекаемся от своих потребностей и молим «только» о раскрытии Творца в мире, это требует удовлетворения наших (как проводников и реализаторов Б-жьей воли) потребностей. Замкнутый круг.
Ну и с заповедями та же история, по сути. Только перевес в сторону приземленности. Для того, чтобы заставить себя исполнить заповедь, человеку необходимо минимальное понимание ее Б-гоугодности и, естественно, внутренняя готовность следовать Б-жьей воле. Однако до тех пор, пока эти замечательные переживания не трансформируются в совершенно конкретные материальные действия – вообще ничего не происходит. И Б-жья воля не исполняется.
Не случайно (у нас ничего не случайно) недельный раздел Берейшит, в котором рассказывается про Каина, Шета и Ханохов, читают в субботу после праздника Симхат-Тора. В Симхат Тора евреи радуются и танцуют со свитками Торы, что отражает неразрывность связи (любви) между Всевышним и еврейским народом. Независимо ни от чего. Ни от изучения Торы (свитки демонстративно зачехлены), ни от соблюдения заповедей (нет в Симхат-Тору никакой особой заповеди Торы, и праздника такого в Торе нет!), ни даже от молитв. Полный отрыв от реальности.
Но затем наступает суббота Берейшит (и в Симхат Тора о ней постоянно все напоминает). Суббота, в которую читают по свитку историю сотворения мира. Которая настойчиво напоминает нам о том, что служение Всевышнему – оно именно в этом мире. Посредством улучшения и возвышения оного и т. д.
Вот вот должен прийти Машиах. Он нас, конечно, подтянет по разным дисциплинам. Станет ли перевоспитывать? Вряд ли. Ибо зачем? История служения-то закончится. И начнется история воздаяния. И будем мы бекать и мекать. И оправдываться тем, что выжезнаетекакиебыли времена. И это будет отвратительно. Сколько там осталось – одному Б-гу известно. Поэтому, не теряя ни секунды, начинаем восстанавливать верный баланс между аспектами служения. Добавляя, по максимуму, во всех направлениях.
(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, «Ликутей сихот» т. 35, стр. 7-14.)
Источник: ru.chabad.org
