Пятикнижие – крайне сложная для понимания книга. И не очень увлекательная, мягко говоря, как литературное произведение. Но это уже отдельная тема, вернемся к сложностям. Общеизвестно, что Тора даже называется Торой потому, что она представляет собой свод указаний (ораот) еврейскому народу, касательно того, что делать и как служить Всевышнему и т. д.
Соответственно, мы ожидаем, что законы в Торе будут прописаны детально и обстоятельно, а все остальное, если вообще, то постольку поскольку. А что мы имеем? Наши мудрецы обращают внимание на то, что многие важнейшие заповеди упомянуты в Пятикнижии полусловом («горы, висящие на волоске»!), зато история приключений Элиэзера, раба Авраама, в поисках невесты для Ицхака пересказывается в малейших деталях дважды. Ок! Нужно проиллюстрировать принцип «мирские беседы рабов праотцов ценнее учения сынов». Один раз проиллюстрировали и достаточно. Зачем множить истории, кажущиеся чисто «беллетристическими»? Внимание, спойлер: это потому, что в виде подобных историй гораздо продуктивнее преподносить неформальные уроки служения. Какие именно? В каждом конкретном случае – свои.
Вот, например, начало главы «Микец». Два сна какого-то занюханного фараона. Можно было одной фразой сообщить нам: «И снились фараону странные сны, и никто не мог их разгадать, а Йосеф смог, за что и был награжден». А освободившееся пространство – под законы субботы, забоя скота, семейной чистоты. Да хоть под рецепт тейглах. Так нет. О том, что снилось фараону, жившему четыре тысячи лет тому назад, знают в результате все. А как приличные тейглах приготовить – почти никто.
Если брать глобально, не вдаваясь в детали, то начинать нужно с начала предыдущей главы, «Ваешев». Там рассказывается о снах, которые видел Йосеф: снопы, кланяющиеся его снопу, звезды, кланяющиеся его звезде. Еще раньше был сон его отца – Яакова. Но там космическая история, по любым меркам. А у Йосефа все-таки частная. И тут начинается интересное: взаимоотношения еврея с его персональным куском мироздания устроены таким образом, что как еврей решит, так и будет. Конечно, работает это не линейно. Но вектор задается евреем. Йосеф выбрал в качестве инструмента сны – и весь «его» мир перешел на язык снов. До фараона (противоположный конец духовной шкалы) включительно.
И это не о том, какие евреи могущественные (хотя и об этом полезно помнить), а о том, что жить на самом деле не так страшно, как нам иногда сдуру кажется. Мы, как тонко подметил не один Бредбери, сами творцы своих чудовищ. Еврей сотворен для того, чтобы служить своему Творцу. А весь остальной мир – для того, чтобы этому служению способствовать. Именно и только в этом смысле «мир создан для меня».
Соответственно, еврей, даже если бы хотел, не смог бы прогнуться под изменчивый мир. По той простой причине, что мир изначально создан прогибающимся под них. И если бы служение Всевышнему действительно было бы единственным, что их интересует, то и мир бы покорно обслуживал эту цель всеми лапами. Но евреи склонны отвлекаться на всякую ерунду, которую сами же себе и придумывают. И мир покорно трансформируется и под эти их желания и устремления. Материализует возможность реализовать их. Таким образом автоматически осложняя служение Небесам.
Поэтому каждому еврею следует понимать, что чем больше мы считаемся с миром, тем хуже результат. И это касается не полного капитулянтства перед «миром», выражающегося в суеверном поминании года, по христианскому летосчислению, как главного фактора бытия. Но и любых уступок миру, якобы, «ради» обретения возможности жить в современном мире по-еврейски («ах, в наше время невозможно без математики, поэтому никакой ешивы, только физмат», «ах, в наше время невозможно без феминизма, отдадим девочку в университет, но зато строго, на талмудоведение», «ах, в наше время невозможно приготовить тейглах, опять напечем пасочки» и т. д. и т. п.). Чушь и вранье. Все возможно. И все зависит (в нашем персональном секторе Вселенной) исключительно от нас. И если мы не будем уступать себе, то уступать не то что не придется, а, попросту, будет некому. Как во времена моего детства: кто «за»? — Все «за»! Прошу опустить руки и отойти от стены.
(Чисто для полноты картины добавим, что есть среди нас и абсолютные праведники. Которые сами себе никаких проблем не создают, но тем не менее с трудностями сталкиваются. Откуда, казалось бы, тем взяться. С неба они, что ли, падают? Ответ: именно так. Праведникам, в подарок, свыше ниспосылаются испытания, для того чтобы они свою праведность смогли преумножить. А как эта функция испытания (неприятности) исполнена – тут ее и не становится. Просто, элегантно и безотходно.)
Теперь пробежимся по ряду частных моментов. Хотя, как было объяснено выше, сны фараона были порождением и продолжением сынов Йосефа, это были совсем разные виды снов. В целом, Йосефу снилось святое, а фараону – противоположное святости.
Выражение эта разница нашла, в частности, в следующем. Например, первый сон Йосефа начинается с описания работы – жатвы. Работа со всей очевидностью символизирует служение. А служение неразрывно связано со святостью. Это работает так: со стороны святости Израилю транслируется лишь абсолютное и незамутненное благо. Что никак не совместимо с дармовщиной – штукой позорной, унизительной и развращающей, хотя в нашем мире совершенно необходимой в слишком большом числе случаев. Но наш мир нашими усилиями давно превращен в Б-г знает что. И добро перемешано со злом, как секундные стрелки с джемом в анекдоте про оптового торговца. А небесное и, соответственно, получаемое нами с Небес (т. е. со стороны святости), слава Б-гу – стопроцентное добро. А значит – заслуженное, легкоусвояемое и идущее исключительно на здоровье. Поэтому и снится первым делом Йосефу жатва – залог всего последующего.
А во снах фараона ни намека на служение. Потому что фараон – порождение миров противоположных святости. Они сами паразитичны, по своей духовной природе, и плодят всевозможные идеологии и практики паразитизма. От социализма до «мне положено» и «бог у меня в сердце и все, что ему от меня нужно – это чтобы я был счастлив» и тому подобные экскременты душевной деятельности человека.
Другой момент. В первом сне у Йосефа жнецы в поле (наш мир и связанные с ним наши формы активности, физической и духовной), а во втором – звезды (небесная сфера, духовный мир, духовные функции – сияние и т. д.). Святость всегда подразумевает прогресс, рост, свершения (обратим внимание, даже в рамках одного сна берутся разрозненные колосья и превращаются в единство – снопы, что качественно повышает ценность продукта). Если этого нет – значит мы где-то свернули не туда.
А фараону снятся сначала коровы, а затем колосья. Коровы, очевидно, более сложные организмы. И нельзя не заметить, в нормальных условиях питающиеся как раз колосьями, а не друг дружкой. Если у Йосефа и внутри самих снов и он сна к сну – все выше и выше, и выше, то у фараона в точности наоборот – хорошее уничтожается худым, фауна уступает место флоре, на смену сытым годам грядут голодные игры.
Это очень важный момент. Пробный камень. Святость исключает саму возможность какого-либо регресса. Поэтому, если он имеет место, это само по себе показывает, что то, что мы прежде приняли было за проявление святости, оказалось астмой. Это случается. Можно огорчаться. Отчаиваться – ни в коем случае. Не удалось в этот раз – удастся в один из следующих.
Стабильность происходящего в сферах святости связана с двумя взаимосвязанными моментами: у сил святости есть одна единственная и неизменная цель – исполнение воли Всевышнего во всех мирах и на всех уровнях; и существование миров святости самоценно, по причине своей продуктивности. Иными словами, в мирах святости, не происходит никаких качественных изменений: исполнялась, исполняется и будет исполняться воля Всевышнего. И в результате этого служения мироздание объективно преображается, становясь все более соответствующим воле своего Творца.
А мир духовных сил, противоположных святости, как уже упоминалось, сом по себе не жизнеспособен. Он паразитирует на святости, питается ее объедками и отходами. Хотя и не устает мечтать о пресловутой бочке варенья. И в попытках добраться до нее без конца мутирует, меняет направления удара, мечется.
Но понятно, что по мере того, как евреи в силу успехов своего служения становятся все святее и святее, убывает нужда в порождениях сил, обратных святости, единственная подлинная функция которых (и единственное оправдание их существования), это обслуживать еврейское служение, препятствуя ему. (Это как в любом деле: учеба идет лучше, когда приходится преодолевать сложности, физкультура помогает только если нагрузки нешуточные, у романтических пар небо в алмазах только тогда, когда хотя бы одна сторона выносит второй мозг и т. д. и т. п.) И чем совершеннее еврейское служение, чем явственнее успехи нашей персональной и коллективной миссии, тем меньше нужда в услугах стороны противоположной святости и тем меньше она становится, тем неинтереснее и проще (в нехорошем смысле слова): когда-то нас царевнами соблазняли, теперь – какими-то лайками, которые не то, что нарты, сами себя не тянут. Такая жуткая девальвация уровня искушений.
Этот принцип «сообщающихся бассейнов: когда из одного убывает, то в другом прибывает», был сформулирован еще в те времена, когда праматерь Ривка была беременна Яаковом (святость) и Эсавом (противоположное святости). Шем (тот самый, сын Ноаха) ей объяснил, помимо прочего, что «народ от народа крепнуть будет» (Берешит. 25:23). Раши так это растолковывает (цитируя талмудический трактат Мегила, 6а): «Не будут они равновеликими: когда один возвысится, другой падет».
Итак, святость у нас – постоянная (хотя и динамичная), а ее противоположность – переменная (но никогда не к лучшему, что качественно, что количественно). Пример первого: ханукальные светильники, которые в наши времена (будущее в будущем) зажигают каждый следующий из восьми дней праздника все большее и большее число. Пример второго: семьдесят быков, которые приносили в течении праздника Суккот за народы мира с каждым днем все меньшее и меньшее количество (от тринадцати в первый день до семи в седьмой).
Осознавая и принимая все вышесказанное, каждый еврей обязан сделать для себя очевидный вывод, и без того хорошо известный человечеству (пусть и без понимания его духовной изнанки): бесплатный сыр бывает только в мышеловке. В нашем случае это о том, что духовные свершения не могут не быть плодом тяжелого духовного труда. А если это не так – значит это не достижение, а обманка, муляж, «кукла». Причем, как легко догадаться, не имеющая никакого отношения к святости, от слова вообще. И неважно откуда именно прилетело даровое «просветление» – мы говорим о правиле, не имеющем исключений. Скажи духовным наркотикам «нет»!
А когда еврей или еврейка находят в себе желание и силы послужить своему Творцу (а при наличии желания, силы даруются – только держи), это гарантирует и прямой результат (преумножение святости), и побочный – ослабление, уменьшение и упрощение стороны, обратной святости.
Вот-вот, должен прийти Машиах. Что приведет к тому, что сторона противоположная святости перестанет существовать как класс. Как, впрочем, и служение как род продуктивной духовной деятельности. Наступит тысячелетие (двухтысячелетие, если быть точным) пожинания плодов (в отличие от жатвы снопов во сне Йосефа, которая как раз служение). Раздача слонов. А слоны святости, как мы только что выучили, всегда точно пропорциональны вложенным в них усилиям. Объему проделанного служения и т. д. Поэтому, чтобы не оказаться в положении, что у соседей слон всегда зеленее, используем оставшиеся минуты с максимальной продуктивностью.
(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, «Ликутей сихот» т. 3, стр. 73-76.)
Источник: ru.chabad.org
