Соглашусь с президентом Трампом: открывая дома молитвы, он назвал молящихся «необходимыми работниками». И пояснил: «Америка сейчас нуждается во многих молитвах». Уточню, что весь наш народ и весь мир тоже в этом нуждаются. Сегодня — рассказ о потомке царя, сказавшего: «Я — молитва». О том, кто ссорился со Всевышним из-за мучений Его народа: рабби Леви-Ицхаке из Бердичева.
«Доброе утро, Владыка Вселенной! Я, Леви-Ицхак, сын Сары, из Бердичева, от имени Твоего народа вызываю Тебя на суд! Что Ты имеешь против Своего народа?! За что Ты так отягощаешь его?!.. Я не сойду с этого места, пока не прекратятся бедствия Израиля и в конце рассеяния нашего не возвысится и освятится Имя Твоё!».
Рабби настолько мало занят собой, что сведений по биографии недостаточно — хотя при жизни он почитаем, как святой, близок со многими хасидскими наставниками: Магидом из Межрича, Шмуэль-Шмелке из Никольсбурга, Альтер Ребе… По отцовской линии он наследник 36 поколений раввинов; отец, рав Меир, был раввином Гусятина, где примерно в 1740 Леви-Ицхак родился. По линии матери, ребецин Сара-Сосе, он потомок Маарша, Маараля, святого Шла, а дальше в веках — пророков Шмуэля и Йоеля и сына Леви Кеата. По боковой линии — царя Давида.
Отец, мудрец Торы, был его первым наставником, а в 12 юноша отправился в Ярослав, городок севернее Пшемысля, в 1031 основанный году киевским князем Ярославом Мудрым и ставшим центром еврейской мудрости. Быстро обрёл славу «илуя (юного гения) из Ярослава». Вскоре после бар-мицвы женился на Перл, дочери богатого раввина Исраэля Переца из Любартова, что под Люблином. Тесть взял на себя содержание семьи, чтобы зять смог учиться, молодые поселились поблизости.
В Любартове Леви-Ицхак занимался с родственником супруги рабби Йосефом Теомим, автором выдающегося алахического труда «При мегодим». Вероятно, в 17 лет он услышал про чудеса рабби Шмуэля-Шмелке из Никольсбурга (1726-1778) и, несмотря на противодействие тестя и родни, решил познакомиться с его учением. Даже постился, желая через «высшие инстанции» умерить недовольство тестя. Поехал он в Никольсбург изучать Талмуд, а ни в коем случае не хасидизм.
Раву Шмелке гость понравился — скупой в словах и движениях, грамотный и ненасытный к знаниям. «Он ни разу не произнёс бессодержательного слова!». «Цимес» здесь в том, что рава Шмелке считали выдающимся каббалистом, а к Леви-Ицхаку противники, признававшие его огромные познания в Законе, имели претензию «о недостаточном знании каббалы»! Рав же Шмелке говаривал: «он мой ученик в Открытом учении и учитель в Сокрытом»…
Магид из Межрича
Ребе направил юношу к своему наставнику Магиду из Межрича (1704-1772) — и Леви-Ицхак, под влиянием личности Магида, сделался ревностным хасидом. «В праздник Рош а-шана во время минхи я увидел на лице наставника лучезарный свет, переливающийся всеми цветами радуги. На меня напали трепет и страх, люди поддержали, чтобы я не упал, но никто не знал причины моего состояния. Заметив моё смятение, наставник отвернулся и несколько минут стоял, прижавшись лицом к стене. И когда он снова повернулся к нам, я уже не видел сияния. Ещё раз я увидел этот свет на лице учителя в час его кончины. Лишь благодаря тому, что мне открылось это сияние, я удостоился постигнуть его учение».
Что уж Леви-Ицхак делал, то он делал с полной самоотдачей. Он понял, что принципы Торы нужно не «изучить», а «пережить» (мудрецы называют это «даат», истинное знание). Сутью его служения Создателю стали любовь, прощение и защита. Ещё в годы учёбы у Магида он путешествовал по Галиции и Украине, собирая средства для нуждающихся, на приданное бедным невестам и для выкупа должников из тюрьмы. Отныне в любой ситуации рав использовал свои «полуслепые» глаза — он видел в людях только хорошее. Вопросы и претензии высказывал одному Создателю, ближайшему другу. Вера его была столь неподдельна, что даже о грешных, даже о своих врагах, даже об оскорбивших его он говорил хорошо, чтобы Друг не обижался и помог им.
Классические примеры: когда в Пинске начались гонения на хасидов, жена непримиримого противника хасидизма вылила на Леви-Ицхака, бывшего тогда главным раввином города, ведро помоев. Рав взмолился: «Милосердный Б-г, пожалуйста, не наказывай из-за меня эту женщину – ведь она замечательная жена!». Однажды он увидел еврея, курившего трубку в Шаббат. «Сынок, ты наверно забыл, что сегодня Шаббат?» — «Нет, я знаю» — «Но может быть, ты не знаешь, что в Шаббат запрещено курить?» — «Знаю». «Владыка Вселенной! – воскликнул Леви-Ицхак, воздев руки к небу. – Посмотри, до какой степени правдив Твой народ! Этот человек мог солгать, но, даже рискуя показаться нечестивцем, он говорил только правду – как Ты ему заповедал!».
Преследований и оскорблений ему досталось предостаточно. В 21 год пригласили заменить рава Шмелке в Ригволе — и немедленно начались интриги, насмешки, клевета… Бессильный прекратить грызню, он бежал от грязи. Знания его были общеизвестны, в 26 пригласили раввином в Злочёв (Желехув); через 6 лет тяжких испытаний он лишился и этой должности. Позвали раввином в Минск, где тоже полыхал спор вокруг хасидизма — однажды, когда он был у Магида, граждане ворвались в дом и разбили всё, что могли; вернувшись, Леви-Ицхак узнал, что на троне уже восседает другой раввин. В 1775 становится раввином Пинска — через 9 лет его прогоняют… Только в 45 лет он стал раввином «столицы Волыни» города Бердичева и остался им до ухода из мира — мы и помним его как «Леви-Ицхак из Бердичева». В Бердичеве преобладали хасиды, противостояние с «митнагим» было не столь острым и раввину, искателю мира между евреями и евреев — с их Отцом Небесным удавалось удерживать хасидов от слишком острых конфликтов с «ортодоксами».
Война между «митнагим» и хасидами полыхала, обе стороны закусили удила. Последую за героем, находившим только сочувственные слова, и не стану вдаваться в причины и подробности этой борьбы. К самому рабби Леви-Ицхаку претензий было предостаточно, и не только беспочвенных. Он был нескладным, «не от мира сего», с ним вечно что-то приключалось. Выбрав раскрепощённость, он, способный к полному самообладанию, очень мало обращал внимания на то, как выглядит в глазах окружающих. Молился с предельной искренностью и экспрессией, содрогаясь всем телом и перемещаясь по залу; предпочитал общество неучёных, несчастных, нуждающихся — ибо им больше нужен… Можно сказать и, что насыщенность внутреннего мира зачастую закрывала от него мир внешний.
Но — внутренняя его жизнь мир внешний изменяла! Говорят, никто не оставался прежним, с ним соприкоснувшись. Хотя не каждый становился лучше: страсти кипели, а он, при всей доброте и отсутствии чувства собственной важности, был человеком экспансивным и темпераментным. Кто не хотел услышать его душу — мог ещё больше оглохнуть.
Хасидское предание гласит, что перед смертью рав пообещал, что на том свете не оставит никого в покое, пока не добьётся для нас прощения и освобождения. «И поэтому Б-г превратил его в огненного ангела, чтобы он не мог оставаться на месте».
Рабби Нахман из Брацлава говорил, что «Леви-Ицхак — это великолепие Израиля». Альтер Ребе — что «Всевышний праведник на небесах, а Леви-Ицхак — на земле». Провидец из Люблина 15 лет возносил специальную молитву — благодарность Всевышнему за то, «что Он послал в нижний мир святую душу Леви-Ицхака». А сам ребе в 50 с гаком на целый год провалился в тяжелейшую депрессию, из которой его вывести и объяснить её причины не могли величайшие мудрецы и чудотворцы. Но депрессия вдруг сама собой исчезла — и в последние 15 своих лет уже ничто не сдерживало его в любви к Б-гу и к каждому в Израиле.
Самым очевидным после близости Всевышнего было для рабби скорое раскрытие Машиаха, он держал наготове особую одежду и в документах указывал: «В Иерушалаиме… а если почему-то задержится, то в…». Сейчас, когда поступь Машиаха очевидно сотрясает Землю, нам так нужен его голос!
Могила Леви-Ицхака в Бердичеве (в соответствии с завещанием, на ней нет никакой надписи)
Арье Юдасин
